надо.
- Правильно, - кивнул щербатый. - Линяем. - И он залпом выпил свой коктейль. - А ты, Алик, останешься, - сказал он борцу. - Ты с кем-то поздоровался вон в том углу? Подсядь к ребятам, потрепись.
- И что?
- Побудь здесь немного, - ответил щербатый. - Побудь. Посмотри по сторонам.
Когда Кандауров и несколько охранников вошли в зал с разных сторон, столик, указанный барменом, был пуст. Стулья стояли в стороне, как бывает, когда посетители уходят неожиданно, спешно. В бутылке осталась водка, шашлыки были съедены наполовину, и только стаканы от коктейлей были пусты - их выпили быстро, залпом, чуть ли не на ходу. В пепельнице лежали окурки, из оставленной пачки торчало несколько штук. Не просто уходили - убегали.
Значит, почувствовали опасность.
Кандауров стоял над столом, раскачиваясь с носков на каблуки. Несколько его ребят остановились в стороне, ожидая указаний.
Подошел официант.
- Убрать? - спросил он Кандаурова.
- Да, конечно… Хотя нет, постой! - Неожиданно пришла шальная мысль - сделать подарок Юфереву, расплатиться наконец с ментом, вернуть ему хоть часть долга. И к своим долгам, и к чужим Кандауров относился с болезненной остротой. Отдать долг, получить долг - это было не просто признаком порядочности, за этим стоял закон - суровый и безжалостный. Невинные слова «За тобой должок, приятель!» могли звучать смертным приговором, благодушным укором, просто напоминанием. И никто не мог сказать наверняка, в каком смысле они произнесены. В следующую секунду их смысл мог поменяться на противоположный в зависимости от совершенно неуловимых вещей - неудачного или удачного слова, жеста, взгляда.
- Так что со столом-то, Костя? - напомнил официант, выводя Кандаурова из шалой его задумчивости.
- Не прикасаясь ни к единому предмету, не расхватывая недопитой водки и недоеденных шашлыков, - Кандауров оглянулся по сторонам и поманил пальцем еще одного официанта, - берете стол и выносите из зала. Задача ясна?
- Кроме одного…
- Ну?
- Что из зала - ясно, но куда?
- Куда? - Кандауров задумался ровно на одну секунду. - В кабинет директора. Господина Трефилова.
Когда два официанта, подхватив стол с двух сторон, пронесли его по проходу через зал и скрылись в подсобных помещениях, это маленькое происшествие осталось совершенно не замеченным посетителями. Мало ли какие проблемы могут возникнуть у обслуги! Может, ножка у стола надломилась, может, скатерть решили заменить вместе со столом, может, кто-то, не выдержав обильного возлияния, повел себя не совсем аккуратно… А скорее всего где-то в глубинах ресторана «Пуп Земли» намечалась пьянка для избранных, вот и понадобился стол.
Ресторан продолжал гудеть, по стенам носились в какой-то сатанинской пляске разноцветные блики, на возвышении начинался стриптиз.
Публика оцепенела от внешних эффектов и внутренних позывов, постепенно привыкая к высшим достижениям западной цивилизации.
Кандауров подошел к бару, поставил локоть на стойку, подперев голову, и некоторое время смотрел на бармена почти без всякого выражения. Точно таким же взглядом он мог рассматривать упавший с дерева лист, пустую рюмку, хлебную корку - сожаление, разочарование, бесконечная печаль.
- Ты хоть сам-то понимаешь, какое ты дерьмо? - спросил он наконец.
- Костя… - произнес бармен и дальше продолжать не стал, прижав обе руки к груди.
- Ты получил от них деньги? Получил. Убедился, что это те самые деньги, которые мы ждем третий вечер? Убедился. Какого хрена ты принялся прямо у них на глазах рассматривать их, мусолить и что-то там нащупывать? Ты кретин, да? Давай сюда эти сотни!
- Костя… - Бармен осторожно положил на стойку несколько новеньких купюр.
- Зачем ты бросился к телефону, когда они не успели отойти на два шага?
- Боялся, что уйдут!
- Врешь! По их столу не видел, что им еще два часа сидеть? Не видел, что стриптизерки наши только-только начали всякие свои места показывать? Усомнился я в тебе, крепко усомнился. Дрогнуть перед такой шелупонью! Ты же дома, Жора! Мы же круче, Жора! Мы круче!
- Что же мне… уходить?
- Работай. - Уже удаляясь от бара, Кандауров сделал такой вялый, безразличный жест рукой, что стало ясно - можно и уходить. - Трусоват ты, Жора, - пробормотал Кандауров уже самому себе, направляясь в кабинет Трефилова. - И глуп. А это уже страшнее, Жора.
- Как это понимать, Костя? - Трефилов величаво повел обнаженной по локоть рукой в сторону неубранного стола, который занимал едва ли не все свободное пространство кабинета.
- Отморозки гудели, - пояснил Кандауров.
- Ушли?
- Жора в штаны наложил… Они что-то почувствовали и слиняли. Какие они там ни отморозки, а жилки трясутся. В шоке они сейчас, за себя не отвечают.
- Хоть заплатили?
- Знаешь, даже не спросил. - Кандауров подошел к столу и внимательно осмотрел все, что на нем осталось. И увидел - из-под тарелки торчат несколько сотенных купюр. Осторожно сдвинув тарелку в сторону, всмотрелся в деньги.
- Из той же пачки? - спросил Трефилов.
- Из соседней.
- Значит, у них не одна такая пачка?
- Выходит, так, - согласился Кандауров.
- Если бы они ограбили банк, то не стали бы так легко швыряться деньгами. Не совсем же они тупые. Эти деньги им кто-то вручил. Они уверены, что это чистые деньги.
- Тем хуже для них. - Кандауров подошел к столу, придвинул к себе телефон и набрал номер Юферева. Трубку долго не поднимали, видимо, следователь не ждал звонка в столь поздний час и раздумывал - стоит ли ему отвлекаться от своих вечерних развлечений. Но решил все-таки поднять трубку.
- Да, - сказал он отрывисто.
- Капитан Юферев? - спросил Кандауров со всей почтительностью, на которую только был способен.
- Да.
- Костя звонит, дружок твой закадычный… Узнаешь?
- Да, - третий раз повторил Юферев, давая понять, что он не один и трепаться подробно о чем бы то ни было не может.
- Понял. Значит, так… Передо мной стоит небольшой такой ресторанный столик…
- Сейчас не могу!
- А я и не зову, - с легкой обидой ответил Кандауров. - Я по делу, капитан, по делу. Поэтому ты там у себя не дергайся, слушай внимательно. Повторяю для бестолковых… Передо мной стоит ресторанный столик, за которым десять минут назад кутили наши с тобой отморозки. К моему стыду, они ушли. Но отпечатки, капитан… На их столе столько следов. Копать тебе - не перекопать. И деньги, кстати, лежат, расплатились все-таки.
- Сотенные? - задал первый и единственный вопрос Юферев.
- Те самые, капитан, те самые.
- И где это все происходит?
