новогодних праздников. Шихин однажды видел, как она во дворе выламывала ножки у стола — без топора, раскачивая их и выворачивая из гнезд. Шихин помог тогда ей развалить этот съеденный шашелем стол, и она кивком поблагодарила его. А как-то летом Катя испуганно принесла в дом пол-литра козьего молока — оказывается, женщина остановила ее на дороге и молча вручила свой подарок. В тот день ничего, кроме этого молока, не было у Шихиных на столе. Они выпили его молча, а потом сидели на ступеньках крыльца и смотрели в полыхающий зеленью сад, пока не засветились в сумерках розовые, фиолетовые, белые флоксы.
Нет уже ныне той женщины, нет ее коз, на месте землянки проходит дорога, и Шихина всегда охватывает острая грусть, когда он бывает возле этого места. «Вам не понять моей печали, — бормочет он, — вам не понять моей печали...» А в те времена Шихин частенько собирал бутылки вдоль оттаявших весенних ручьев, вдоль тропинок, на местах удалых лесных застолий. Женщина бутылок не собирала. А как-то, увидев, что Шихин подобрал бутылку, посмотрела на него с такой укоризной, что он поторопился уйти за деревья. Нет, он не выбросил ту пивную бутылку за двадцать копеек, принес ее домой, как обычно, отмыл и поставил в угол. Вроде не произошло ничего особенного, однако настроение у него в тот день было неважное.
Зашел как-то Шихин в булочную на станции, прекрасно зная, что нету него в кармане ни копейки. Но не мог совладать с собой, услышав запах горячего хлеба. И он встал в очередь, взял батон и пока подошел к кассе, успел надкусить ею с двух сторон. А потом так искренне шарил по карманам в поисках восемнадцати копеек, так суматошно заглядывал в какие-то неприметные щели в одежде, что кассирша поверила — забыл мужик деньги дома. Ладно, потом занесете, сказала она.
Шихин возвращался домой счастливый — как же, добытчик, кормилец!
Однажды я рассказал Аристарху об удивительном случае, происшедшем с Шихиным в то время. Собравшись как-то в Москву, он обнаружил, что пятака на метро у него нет. Однако отправился на электричку в полной уверенности, что пятак найдет по дороге. Он даже мог сказать, где именно найдет — на шпалах, недалеко от кассы. Рядом будут валяться бутылочные осколки, ребристые пробки от пива, выпавшая из неверных рук пьяного мужичка сигарета. Так все и случилось. Подойдя к кассе и глянув вниз, на рельсы, Шихин увидел пятак, который давно уже сиял в его воображении.
Аристарх внимательно выслушал меня, кивнул.
Тренироваться ему надо, — сказал он, как о чем-то само собой разумеющемся. — Из него кое-что стоящее может получиться.
Мы все время забываем о двух участниках событий — Кате и Шамане, хотя на их долю выпало немало веселых происшествий в этот день. Гости посчитали для себя обязательным поговорить с Катей, расспросить о жизни, а рассказать ей было что — осенью она собиралась в школу, в первый класс, ну а уж о Шамане и говорить нечего. Добродушный пес сразу всем полюбился, и каждый трепал его за уши, Шаман звонко лаял, припадая на передние лапы, угрожающе вертел хвостом и всячески потешал публику. Общаться с ним было тем более приятно, что его никто ни в чем не подозревал, от него исходило чистое и бескорыстное сияние.
Катя решила показать необыкновенные способности Шамана, и тот с удовольствием согласился. Когда все гости собрались на террасе, Катя дала Шаману понюхать свой носовой платок, попросила Шихина придержать пса, чтобы он не устремился за ней, а сама, скрывшись в саду, постаралась надежнее и хитрее спрятать платок, а выскочив на дорожку, крикнула:
— Шаман! Ищи!
Тут уж удержать рыжего пса не было никакой возможности. Он рванулся, одним прыжком преодолел все четыре ступеньки, приземлился в нескольких метрах от крыльца и унесся в чащу. Не прошло и минуты, как пес взлетел на террасу, и в зубах у него был Катин платок. Гости восхитились, загалдели, по-человечьи Шаман ничего, конечно, не понимал, но догадывался, подлец, что его хвалят, что он нравится, что все от него просто в восторге. Он кружил, заглядывал всем в глаза и, казалось, просил: ну давайте еще раз, ну, пожалуйста, вы увидите, как это интересно! Тогда Ошеверов, уступая настойчивым просьбам, пошел в сад и спрятал в малиннике свой туфель, дав его Шаману предварительно понюхать.
— Разве можно собаке подсовывать такую гадость? — возмутилась Селена. — Ведь он лишится нюха!
— Ты думаешь, у твоего Игореши туфли пахнут иначе?
— Да от твоих бензином несет за две версты! Твой туфель и я бы по запаху нашла!
— Я зарыл его! — прошептал Ошеверов, чтобы Шаман не услышал. — Зарыл в землю. Поняла?!
— Ну что, можно? — спросила Катя. И увидев, что Ошеверов согласно кивнул, крикнула: — Шаман! Ищи!
И снова рванулся в сад золотисто-рыжий комок. Шаман пронесся по дорожке, вильнул влево, вправо и скрылся. Только по яростному шороху листвы можно было догадаться о его передвижениях.
— Ты хоть неглубоко зарыл-то? — спросил Анфертьев.
— Ребята, вы не знаете, что это за собака! — проговорил Ошеверов потрясение — Это невероятная собака. На Севере за таких платят большие деньги. И не зря платят. С ним можно ходить на медведя, кабана, лося, на черта лысого. Он берет верхний след, нижний след, может найти любого зверя вообще без следа. Если вы хотите знать, эта собака обладает...
Договорить Ошеверов не успел. Из малинника выскочил Шаман с растоптанным туфлем в зубах. Восхищенные необыкновенными способностями шихинской собаки гости пожелали прятать разные вещицы, но каждый свою, чтобы Шаман обязательно нашел ее и принес хозяину. Селене захотелось припрятать сумочку, кто-то понес в сад и забросил в заросли кепку, Вовушка оттащил на чердак и зарыл в сено портфель с компрометирующими документами. Но когда спустился, глаза его были округлены, а сам он тут же тихонько стал протискиваться к Шихину.
— Митя, — проговорил Вовушка слабым голосом. — Это самое... у тебя на чердаке все в порядке?
— Все, — ответил Шихин, не уточняя, что имел в виду Вовушка, что его так смутило и насторожило.
— Но, видишь ли... Мне показалось, что...
— Вовушка! — так же тихо и с нажимом произнес Шихин. — Все в порядке. Ни о чем не думай. У нас отличный чердак, и мы не собираемся там ничего менять. Понял?
— Понял. Хорошо. А ничего, что я спрятал там портфель? А то Шаман по лестнице взбежит и... удивится или испугается?
— Не беспокойся за Шамана. Он все знает.
— Тогда ладно, тогда другое дело. — Вовушка отошел в сторону, потому что как раз в эту секунду мимо пронесся Шаман, роняя слюну с красного языка, и рванулся по лестнице вверх. Не прошло и минуты, как он, подтащив к краю тяжелый портфель, спихнул его вниз. Портфель рухнул, замки его звякнули и бессильно раскрылись, а из многочисленных отделений полезли пачки бумаг. Причитая, Вовушка бросился спасать свои сокровища. Шихин трепал Шамана за ухо, Валя угостила его морским окунем, и все были счастливы. Только Ошеверов сумрачно сидел на диване в глубине террасы и молча смотрел на гостей, пытаясь просветить каждого насквозь, понять, кто несет в своей душе предательство. Но, похоже, ничего утешительного не увидел, потому что взгляд его оставался хмурым и настороженным. Шаман, словно поняв, кто здесь больше всех любит его, ценит и понимает, подошел к Ошеверову и улегся у его ног со смирением и преданностью.
Вот от кого никогда не дождешься подлости и злодейства, грустно проговорил Ошеверов, запустив руку в густой собачий загривок. — Вот кто здесь самый лучший, самый честный и преданный, вот кто самый умный и талантливый, — добродушно ворчал Ошеверов, и лицо его светлело и взгляд становился добрым и улыбчивым.
А ведь Шаман похож на своего хозяина Митьку Шихина, вам не кажется? Разве что тот не бегает по саду на четвереньках на потеху своим гостям, а в остальном... даже отличить трудно. Как и Шаман, радуется каждому гостю, восторженно лает... простите, каждого приветствует, не очень-то заботясь о собственной безопасности. Он счастлив уже тем, что его посетили, вспомнили о нем, согласились словечком переброситься. И, похоже, так было всегда. А когда кому-то пришла в голову мысль продать его
