гремели органы и вовсю звонили колокола.
Однако праздник не вечен! Следовало быстро вернуться на границы, где вновь оживились военные действия. На этот раз положение дел было серьезным, поскольку Великий Конде, этот ненасытный кондотьер с повадками хищника, перешел на сторону противника и угрожал безопасности королевства, стоя во главе 30 тысяч испанцев. Помазанник Божий, все еще ослепленный блеском своей коронации, решил сразу же проявить пыл в отношении исполнения своих новых обязанностей короля. Он лично возглавил армию и осадил Стенэ.
После нескольких дней сражений, не выявивших перевеса какой-либо стороны, один гвардейский батальон и один батальон швейцарцев начали общий штурм. Гвардейцы, как взбешенные демоны, опрокинули солдат Его Католического Величества[49], обосновались у подножия крепостных валов, а затем, не останавливаясь в своем задоре, захватили равелин. К несчастью, 27 июля мощная контратака заставила их отступить. Пока капитан де Витремон собирал своих людей, его лейтенант д'Артаньян вместе с несколькими удальцами атаковал «воробьиное гнездо», нечто вроде маленького плоского бастиона, стоявшего на середине куртины[50] неподалеку от упомянутого равелина. Битва была ожесточенной. 28 июля кардинал Мазарини писал из Седана Летелльеру о ходе военных действий:
«Вчера король вновь вернулся из лагеря при Стенэ после того, как на его глазах были захвачены все внешние укрепления. Оставалось всего два небольших укрепления: один — у равелина и один — у малого бастиона. У бастиона были ранены один капитан и семь офицеров гвардии. Среди них Эрвийе, д'Артаньян, Лаай и шевалье де Монтегю (...); однако лишь у одного или двоих из них ранения являются опасными».
Капитан Эрвийе умер от многочисленных ран. Что касается д'Артаньяна, то благодаря заботам главного полкового хирурга он быстро поправился. Можно предположить, что вместе со своим товарищем Бемо он участвовал также в освобождении Арраса, — это была громкая победа, отметившая начало возрождения могущества Франции в Европе.
Следующим летом д'Артаньян участвовал в осаде Ландреси, города Конде, который был взят после трехдневного ожесточенного сражения в болотах, и Сен-Гислена, который победоносные гвардейцы повергли к стопам короля в День святого Людовика.
С 30 июля 1655 года д'Артаньян стал командовать отдельной ротой, впрочем, не получив еше официально капитанского «поручения».
Это дело не обошлось без трудностей. Подполковник гвардейского полка г-н де Венн, будучи в весьма почтенном возрасте, решил выйти в отставку и продать свою должность за 80 тысяч ливров. Явилось много претендентов на его место. Мазарини выбрал шевалье де Фуриля, самого старшего из капитанов полка. Таким образом, его капитанская должность освободилась. Однако Фуриль потребовал за нее невероятную сумму: 80 тысяч ливров, то есть цену двух или трех обычных полковых должностей, равнявшуюся цене, которую он сам должен был заплатить за должность подполковника г-ну де Венну. Д'Артаньян уже так давно мечтал стать капитаном, что никак не мог пренебречь этой возможностью. Чтобы набрать нужную сумму, ему пришлось уступить свою должность лейтенанта некоему гвардейскому прапорщику Фрасси, а затем — должность капитана-консьержа королевского вольера — губернатору Мезьера г-ну д'Эстраду, с правом преемничества для его сына. Даже после сложения этих сумм ему не хватало еще 4 тысячи ливров. Именно такую сумму ссудил ему по приказу Мазарини Кольбер 13 января 1656 года накануне ухода в отставку и официального освобождения от должности г-на де Венна.
В июне д'Артаньян принял участие в осаде Валансьенна, которая стала крупной неудачей Тюренна и Лаферте. Во время этой осады было суждено погибнуть бывшему начальнику д'Артаньяна капитану де Витремону.
«Я крайне опечален смертью бедного Витремона, — написал Мазарини д'Артаньяну 10 августа 1656 года, — и все, что Вы сообщили мне о том, что он послал Вас сказать, умирая, еще более усиливает мою скорбь. Я удовлетворил его желание и приказал передать его брату в награду командование ротой. Я прошу Вас всегда заботиться о своей, ибо ничто другое не обеспечит Вам в большей степени моего уважения и моей привязанности».
1657 год. Война разгорается снова. Нескончаемое число убитых и раненых все увеличивается, все больше картин нищеты и разорения, все больше опустошенных деревень, горящих мельниц, затопленных полей. На этот раз положение складывается в пользу французов, получивших ценное подкрепление в виде 6 тысяч «круглых затылков», и особенно — поддержку английского флота, посланного Оливером Кромвелем. Начинается победоносное продвижение французской армии. Она освобождает Ардр, берет Ла Мот-о-Буа, Бурбур и 30 сентября выходит к стенам Мардика, который спустя пару дней благополучно захватили гвардейцы после характерного для них яростного рукопашного боя.
В ноябре Тюренн занимается расквартированием на зиму большей части своей армии и оставляет при себе пять гвардейских рот, среди которых и рота д'Артаньяна. Они должны обеспечивать охрану Лувра. Так что наш капитан может наконец этой зимой насладиться покоем заслуженного отдыха в ожидании весны, когда ему предстоит отправиться на военную кампанию, которая должна стать решающей. 3 марта 1658 года он подносит к купели крещения в соборе Св. Павла дочь некоего Пьера де Лалора, «парижского буржуа». Он становится крестным отцом, а очаровательная маркиза де Пейро, супруга г-на де Бемо, — крестной матерью. В это время старый товарищ д'Артаньяна, имея за душой миллионы, всего-то за 150 тысяч ливров приобрел Пиффоне, округ Сане, большое сеньориальное владение, земли и поместье и ожидал получения пожизненной должности капитана-коменданта Бастилии, которую Его Преосвященство пообещал ему уже много лет назад.
В мае 1658 года гвардейцы, размещавшиеся в Кале и в Париже, соединяются в Вье-Эдене под предводительством молодого графа де Гиша, сына маршала де Грамона, а затем направляются в сторону Дюнкерка.
13 июня разносится весть о появлении приблизительно в одном лье от Тюренна со стороны огромных белых дюн, обрамляющих побережье, дона Хуана Австрийского [51] и принца Конде во главе 9 тысяч пехотинцев, 6 тысяч конницы и десяти «огнестрельных жерл».
Две армии несколько мгновений наблюдают друг за другом, и начинается столкновение. Кавалеристы и пехотинцы со сверкающими лазурью, золотом и серебром знаменами в смертельной схватке бросаются друг на друга в золотой пыли фламандских песков. Окинув поле битвы своим орлиным взором, Конде моментально оценил ситуацию.
— Монсеньор, — обратился он к молодому герцогу Глостеру, который скакал рядом с ним, — Вам не приходилось раньше видеть, как дают сражение?
— Нет, мой принц.
— Ну-ну! Через полчаса Вы увидите, как его проигрывают.
Суровый победитель битвы при Рокруа, чье лицо обветрилось во многих сражениях, не ошибся. Победа при дюнах, одержанная его противником Тюренном, ознаменовала закат испанского могущества и изменила судьбу Европы. Франция, ранее обескровленная и раздираемая убийственной гражданской войной, становилась доминирующей державой на континенте. Ей предстояло оставаться таковой на протяжении полстолетия.
Король под звуки фанфар вошел в Дюнкерк, который затем скрепя сердце пришлось передать англичанам в соответствии с заключенным с ними договором. Кампания завершилась полным разгромом войск противника. Гвардейцы повсюду сражались в первых рядах со свойственной им отвагой и первыми врывались в маленькие северные города, один за другим складывавшие оружие: 2 июля — Берге, 3 июля — Фюрн, 30 августа — Гравелин, 9 сентября — Дисмюд, Ауденарде...
Наш гасконец также наблюдал закат испанского владычества. Перед ним простиралась древняя земля Фландрии с низким и бесконечным горизонтом, усеянная россыпью каналов и маленьких низких белых крепостей. Никто не скажет, что война легкое дело. Под отчаянно белым от жары небом, при жесточайшей нехватке питьевой воды и здоровой пищи, среди страдающих раненых, которых подстерегала смерть, среди ядовитых испарений трупов, сброшенных как попало в большие груды, — сколько человек оставалось еще посреди всего этого на ногах? Сам король подхватил в это ужасное лето жестокую лихорадку, всерьез угрожавшую его жизни.
