Забросанный снарядами Турне не стал дожидаться окончательного штурма и 24 июня капитулировал. Людовик XIV торжественно въехал в город. Перед ним скакали его мушкетеры, во главе которых — по заслугам и честь! — на сером скакуне восседал наш герой.
Спустя четыре дня отдохнувшая армия возобновила свой победоносный марш вдоль Шельды и 28 июня подошла к Гельхину. Под покровом ночи был послан вперед генерал-лейтенант граф де Дюра с бригадами Бисси и д'Артаньяна и двумя батальонами лионского полка. Дюра переходит через Скарп у Маршьенна и осаждает Дуэ со стороны Лилля. 2 июля к нему присоединяется основная армия.
Первые два дня осады мушкетеры стояли в резерве. Гвардия и батальоны саперов окружили город сетью траншей. 5 июля, как только работы были завершены, французский парламентер предложил испанцам сдаться. Те презрительно отказались.
— Трубите атаку мушкетерам! — приказал король.
Через час мушкетеры в стройном порядке с музыкантами впереди вошли в траншею, не обращая внимания на картечь и пули. Они открыли ужасающий огонь, с первого удара захватили контрэскарп, перешли через ров, смели гарнизон одного из равелинов и горделиво воздвигли свои знамена над передними укреплениями города. В запале они даже со шпагами в руках ворвались внутрь города, но Людовик XIV, желая поберечь их, послал им приказ умерить свой пыл. Результаты дерзкого удара д'Артаньяна превзошли все ожидания. Жители Дуэ утратили последнюю надежду и на следующий день сдались, добровольно и по всей форме.
Пока королевская армия несколько дней отдыхала, король поехал в Компьень навестить королеву, от чьего имени совершались все эти завоевания. Его возвращение было отмечено исключительными торжествами.
После этих праздников победоносная армия отправилась к Ауденарде, который сопротивлялся всего два дня. 31 июля Тюренн и граф Дюра двинулись на север в направлении Дандермонда. Однако испанцы успели открыть шлюзы и затопить соседние равнины. Потеряв много людей, Тюренн предпочел снять осаду. Значило ли это, что колесо Фортуны повернулось? Европа надеялась, что это так, и радовалась неудаче. Венский императорский двор с иронией приносил свои соболезнования французскому посланнику. Однако насмешки быстро прекратились, когда стало известно, что — о ужас! — королевская армия осадила Лилль, самую мощную крепость Фландрии. Этот гордый испанский город, имевший 27 бастионов, гарнизон из двух тысяч бойцов, сотни испанских, неаполитанских и ирландских наемников, сотню пушек, запасы боеприпасов и продовольствия, которых хватило бы на год, а также стойкого и умного губернатора графа Брюэ, казался несокрушимым. На деле же он продержался всего 15 дней, за время которых д'Артанья-ну вновь представилась возможность отличиться. Поначалу он стоял со своими пятью кавалерийскими эскадронами между Фивом и Геллемом, однако 28 июля король, перестроив войска к бою, передал ему командование новой бригадой, составленной из двух рот лейб-гвардии под командованием гг. де Треме и де Шаро, легкого конного полка королевы и полков Энгиена и Монако.
10 августа Вобан приказал построить контрвалационную линию[82] с гласисом в 800 шагов[83]. На следующий день была выстроена вторая линия для защиты лагеря в случае прибытия вражеских подкреплений. Через восемь дней, когда эти первые работы были завершены, в сторону крепости прорыли двойную траншею. Справа находился первый батальон швейцарцев под командованием графа де Суассона, слева — полки Шампаня и Дюплесси. Вечером 19 августа «бригадир д'Артаньян» ввел в траншею войска первой линии, которые «задавали тон в течение целого дня».
Можно представить себе д'Артаньяна в бою: седеющие волосы, бешеный аллюр, воинственный дух, сверкающая кираса, перехваченная белой перевязью командира. Скача в едкой пыли, поднятой саперами, он отдавал отрывистые сухие приказы, произнося их с певучим гасконским акцентом, от которого, как говорят, полностью избавиться невозможно.
21 августа расставленная батареями артиллерия начала обстреливать крепость с внешней стороны. Прибывшее подкрепление под командованием г-на де Креки позволило в ночь с 24 на 25 августа произвести первую атаку. Имея прикрытую дорогу, французы спешно соорудили на контрэскарпе батарею из 22 орудий, чтобы пробить брешь в стене. Наконец 26 августа состоялся окончательный штурм. Людовик XIV пустил в ход основную часть войск. На беду д'Артаньяна для участия в атаке из его бригады взяли всего 60 человек, а сам он должен был оставаться в арьергарде в резерве. Каково же было ему топтаться на месте, созерцая происходящее, пока две роты мушкетеров под командованием г-на де Монброна сражались, как львы, на равелине! Несчастный не мог стоять спокойно и проклинал свое бездействие, ожидая, когда же пришлют за ним, чтобы и он мог вступить в бой. Поскольку этот счастливый момент все не наступал, он решил, что следует его поторопить. Около десяти часов вечера, воспользовавшись ночной тьмой, он покинул свой пост и без сопровождения бросился в первых рядах в самую гущу схватки против леса пик под выстрелами мушкетов. «Он по лучил легкую контузию», — сообщает хроника, но его честь была удовлетворена. Никто, даже король, не осмелился обвинить его в неподчинении приказу.
Французская атака повергла город в состояние паники.
27 августа население Лилля ворвалось на укрепления и разоружило солдат, заставив таким образом графа де Брюэ капитулировать.
Таким образом, за несколько недель простая вооруженная прогулка свела на нет оборонную мощь испанцев во Фландрии. Оставалось встретиться лицом к лицу с графом де Марсеном, спешно прибывшим на помощь Лиллю. В ночь с 29 на 30 августа, покинув лагерь на Дейнзе, д'Артаньян и его бригада галопом поскакали вслед за генерал-майором графом Генрихом де Подвицем. Французы смяли авангард де Марсена, прорвали оборону эскадронов и посеяли панику среди войск противника, разбежавшихся во все стороны. Разгром был полным. Марсен спешно бежал в Брюгге, оставив за собой 500 убитых и раненых, отдав солдатам французского короля 1500 пленных и богатый урожай великолепных знамен.
С наступлением осенних дождей войска королевского дома, покрытые ранами, в изодранных плащах, поредевшими рядами вернулись на свои квартиры. Д'Артаньян вновь принял командование своей ротой и, как свидетельствует «отчет о смотре», сохранившийся среди рукописей Национальной библиотеки, представил ее королю 26 октября на плацдарме старого замка Сен-Жермен. Менее чем через три месяца, 20 января 1668 года, он произвел еще один смотр своим людям в Пре-о-Клер, прежде чем опять отправиться в бой. Спустя несколько дней мушкетеры двинулись в направлении Труа-Эвеше23. Прибыв в Труа, д'Артаньян получил новый приказ, отправивший его в Франш- Конте.
Уже в течение многих недель Конде, после многих лет опалы вновь ставший служить королю, втайне готовил вторжение в эту плохо защищенную испанскую провинцию, в которой никто и не догадывался о его воинственных планах. Официально Его Высочество прибыл в свою Бургундию[84] для того, чтобы присутствовать на собрании Провинциальных Штатов. Он постарался заранее усыпить бдительность жителей графства, торговавшихся, как всегда в любом конфликте, о цене своего нейтралитета. Хонде занимался всякого рода крючкотворством с тем, чтобы выиграть время для военных приготовлений. Жители Франш-Конте предлагали 300 тысяч ливров, он потребовал с них 500 тысяч.
Ослепление контуазцев было столь велико, что они решили, будто мелочная торговля по поводу возобновления их нейтралитета — естественная причина затягивания переговоров.
Наконец 2 февраля граф д'Артаньян со своей ротой и полком Дюплесси открыто прибыл на берега Соны и стал лагерем близ Осона. На следующий день, 3 февраля, Конде велел сказать ошеломленным депутатам из Франш-Конте, что, поскольку они не оправдали ожиданий Франции, он собирается, не откладывая долее, занять с войсками их провинцию.
В тот же день мушкетеры вступили на испанскую территорию у Рошфора-на-Неноне, везя с собой бревна, чтобы восстановить недавно разрушенный мост. Выполнив свою задачу, они разбили лагерь в Шатене, в четверти лье от Рошфора, где только что соединились войска Конде и его помощника герцога Люксембургского. 5 февраля принц Конде написал герцогу Рокелору: «Я послал д'Артаньяна с мушкетерами и драгунами и приказал ему перейти реку с тем, чтобы осадить Безансон. Завтра на рассвете за ним последует г-н де Гадань с полками конницы герцога Орлеанского и Дюплесси и пехотным полком д'Аркура».
Безансон мог легко выдержать осаду, поскольку число осаждавших не превышало 2 тысяч человек.
