придерживаться своих традиций, несмотря на всю сумасбродность и несчастья, к которым они приводят.
Нет, сегодня нужен другой подход. Человек уже достиг зрелости, семья — это пережиток прошлого, у нее действительно нет будущего. Именно коммуна придет на смену семье, и человек только выиграет от этого.
Но в коммуне могут находиться только медитативные люди. Только зная, как праздновать жизнь, ты сможешь жить в сообществе с другими людьми. Только познав пространство, которое я называю медитацией, ты сможешь быть вместе, ты сможешь любить.
Человек не может быть счастливым без свободы, а твоя устаревшая семейная структура разрушила свободу. Разрушив свободу, она уничтожила счастье, она уничтожила любовь. Семья была нужна как способ выживания. Да, семья смогла защитить тело, но она разрушила душу. Сейчас уже в ней нет нужды. Нам также нужно защитить и душу. Это намного значительнее и важнее.
У семьи нет будущего — у семьи в том смысле, как ее понимают сегодня. В будущем будет царить любовь и любовные отношения. «Муж» и «жена» станут грязными и запрещенными словами.
Когда ты монополизируешь женщину или мужчину, то ты неизбежно монополизируешь и детей. Я полностью согласен с Томасом Гордоном. Он говорит: «Я думаю, что все родители — потенциальные обидчики детей, ибо основной способ воспитания детей основан на силе и авторитете. Я считаю, что распространенный среди родителей девиз: „Это мой ребенок, и я могу делать с ним все, что захочу“ губительно сказывается на ребенке. Губительно и жестоко думать: „Это мой ребенок, и я могу делать с ним все, что захочу“.
Ребенок — это не вещь, это не стул, не автомобиль. С ним нельзя делать все, что тебе захочется. Он появляется на свет благодаря тебе, но он не принадлежит тебе. Он принадлежит Богу, жизни. Ты можешь лишь проявить заботу — это максимум того, что ты можешь сделать. Не стремись к обладанию.
Но в основе феномена семьи лежит идея обладания: обладания собственностью, обладания женщиной, обладания мужчиной, обладания детьми, а обладание — это яд.
Вот почему я против семьи. Но я не говорю, что те, кто счастлив в семье — в семье, где царит уважение, сострадание, любовь, — должны разрушать ее. Нет, в этом нет необходимости. Их семья уже коммуна, маленькая коммуна.
Но конечно, большая коммуна намного лучше, там больше людей, больше разных возможностей. Разные люди поют разные песни, разные люди придерживаются различных стилей жизни; разные люди приносят разные мысли, разные идеи, и детям нужно познать как можно больше разнообразных стилей жизни, чтобы они смогли выбирать, чтобы у них была свобода выбора.
Для того чтобы дети не были так одержимы лицом матери или ее стилем жизни, они должны видеть много разных женщин. В этом случае они смогли бы любить намного больше женщин, намного больше мужчин. Жизнь стала бы больше похожа на приключение.
Я слышал одну историю.
Во время посещения универмага мать отвела сына в отдел игрушек. Обнаружив гигантскую лошадь-качалку, сын взобрался на нее и раскачивался на ней почти целый час. — «Ну, пошли, сынок, — стала упрашивать его мать, — мне нужно успеть приготовить папе ужин». Но малыш не хотел слезать с лошадки, и все ее старания были напрасными. Менеджер отдела тоже попытался уговорить упрямца, но безуспешно. Отчаявшись, они призвали на помощь психиатра магазина.
Психиатр мягко подошел к мальчику и шепнул несколько слов ему на ушко; мальчик сразу же слез с лошадки и побежал к матери.
«Как вы этого добились? — все еще не веря в увиденное, спросила мать. — Что вы ему сказали?»
Помедлив немного, психиатр ответил: «Я всего лишь сказал ему, что если он немедленно не слезет с лошадки, я вытрясу из него все потроха!»
Рано или поздно люди начинают понимать, что страх срабатывает, авторитет, сила срабатывают. А дети так беззащитны и так зависят от родителей, что их можно заставить бояться. Это становится родительской техникой воспитания, чтобы эксплуатировать детей, угнетать их, и детям некуда деться.
В коммуне же они смогут выбирать, куда идти. У них будет много тетушек и дядюшек, много людей, поэтому они не будут такими беззащитными. Они не будут в руках одних родителей, как это происходит сейчас. У детей будет больше независимости, меньше беспомощности. Ты не сможешь так легко принуждать их к чему-либо.
Дома они видят только страдания. Иногда — да, я знаю об этом, — иногда муж и жена любят друг друга, но это всегда происходит наедине. Дети об этом не знают. Они видят только мерзкие лица, жуткую сторону семейной жизни. Когда мать и отец любят, то делают это за закрытыми дверями. Они это делают тихо, не допуская, чтобы дети увидели проявления любви, нежности. Дети видят только конфликт между родителями: брюзжание, ссоры, драки, и откровенные, и завуалированные, а также взаимные обиды и унижения. Дети видят все.
Муж сидит в гостиной и читает газету. В это время к нему подходит жена и дает ему пощечину.
— За что? — возмущенно спрашивает муж.
— За то, что ты никудышный любовник.
Через некоторое время муж подходит к жене, которая смотрит телевизор, и отвешивает ей звонкую оплеуху. — За что? — завопила она.
— За то, что знаешь разницу.
И так проходит день за днем, все происходит на виду у детей. Разве это жизнь? Разве для этого живут люди? Неужели в этом вся жизнь? Дети начинают терять надежду. Еще не начав толком жить, они становятся неудачниками. Если родители, такие мудрые и сильные, не могут добиться успеха в жизни, то на что же надеяться детям? Не на что.
Так дети получают свои уроки: уроки несчастья, уроки агрессивности. Дети никогда не видят любви. В коммуне будет больше возможностей. Проявления любви должны быть более открытыми. Дети должны знать, что любовь реальна, она существует. Маленьким детям нужно знать, что такое любовь. Они должны знать и видеть, что люди любят друг друга…
В более совершенном мире, в мире взаимопонимания, любовь будет царить повсюду. Дети будут знать, что представляет собой любовь. Они будут видеть, какую радость могут испытывать любящие друг друга. Наблюдая, они будут учиться. Если они будут знать, что любовь существует, то их двери будут открытыми для нее.
Нужно проявлять больше любви; нужно решительнее отказываться от насилия. Любви должно быть больше. Любящие не должны скрываться от других. Они должны открыто смеяться, петь, вопить от восторга так, чтобы все окрестности знали, что кто-то любит кого-то, что кто-то занимается сексом.
Любовь должна быть ценным даром. Любовь должна быть божественной. Она священна.
Жизнь может стать раем здесь и сейчас. Нужно устранить все барьеры. А семья — это одна из самых больших помех на этом пути.
(Sufis: The People of the Path)
Папа против контрацепции. Он вынужден быть против, ибо все религии выступают против контрацептивных средств; они боятся, что число религиозных последователей может значительно уменьшиться. Это политическая игра: у кого больше приверженцев — у католиков или протестантов, у индуистов или джайнов, или у мусульман?
Вся политика сводится к цифрам, прежде всего из-за демократии. Каждый отдельный гражданин — это избирательный голос; чем больше у тебя детей, тем больше голосов ты соберешь. Тот, кто соберет большинство голосов, будет руководить страной, будет править миром. Поэтому все религиозные вожди, все
