Салливан стремительно выпрямился и положил на оттоманку другую ногу, буквально зажав Кэй между коленями.
— Послушайте меня, Кэй, да повнимательнее, потому что я уже устал повторять. Я взял вас на работу, потому что у вас оказались способности. Потом я… потом у меня хватило глупости связаться с вами, не устоял перед свежестью и молодостью. Это действительно идиотизм — между сослуживцами не должно быть ничего личного, тем более когда имеешь дело с честолюбивой девчонкой, мечтающей только о сногсшибательной карьере.
— Ничего дурного в наших отношениях не было. Между нами происходило…
— Что-то особенное? — ледяным голосом перебил ее Салливан. — Это вы хотели сказать? — Усмехнувшись он сделал большой глоток виски и откинулся назад.
— Вот именно, Салливан. Особенное. Той ночью…
— Это была ошибка. Чудовищная глупость с моей стороны. Вы, должно быть, устали от моих извинений.
— Не нужны мне ваши извинения, — покачала головой Кэй. — Я хочу… хочу, чтобы было как сегодня утром. Я хочу…
— В постель ко мне? Так, что ли? Аппетит разыгрался, а я должен его удовлетворить?
— Нет, Салливан, не просто в постель. — Губы у Кэй задрожали. — Я хочу любви, это, знаете ли, не одно и то же.
— Ах вот как? Спасибо, что объяснили, а то я не знал.
— Пойдите вы к черту, Салливан Уорд. Не смейте разговаривать со мной, как с маленькой девочкой! Тогда, пять, лет назад, между нами была любовь, и вы знаете это не хуже меня. Я любила вас, вы любили меня, и никто не убедит меня в обратном.
— В таком случае, черт возьми, как же вы могли из постели прыгнуть сразу в самолет? Ответьте-ка на этот вопрос, вы, крупная специалистка по отношениям между мужчиной и женщиной. — В глазах его снова вспыхнул гнев. — Мы всю ночь были вместе. Я только и говорил что о любви, а вы удрали, даже не поцеловав меня на прощание. Можете представить, каково мне было проснуться одному? Он покачал головой, словно стараясь освободиться от горьких воспоминаний. Чувствуя, как по щекам ее струятся слезы, Кэй тихо-тихо спросила:
— Так почему же вы не велели мне остаться? Почему? Сал, ведь я только одного и ждала — чтобы ты сказал мне: “Останься”. И тогда я бы…
— Хватит! Довольно! — Голос у него был такой же холодный, как и дождь, барабанивший в окна. — Вы замечательная артистка, Кэй, но эта игра больше не пройдет, по крайней мере со мной. Фильм я досмотрел до конца, книгу дочитал, так что все сюжетные повороты уже известны. Вы ничем не отличаетесь от остальных, в TQM числе и от меня. Все мы боимся посмотреть на себя в зеркало. Верно? Не в силах сдерживать слезы, Кэй только молча смотрела на Сала, который уже не мог остановиться:
— Вы были честолюбивы. И вот приходит заманчивое предложение из Лос-Анджелеса. Вы так или иначе приняли бы его, но коли я ничего не сказал, не попросил остаться, это оказалось удобным предлогом. Всегда можно сказать себе, что это Сал во всем виноват, что этот большой скверный малый отнял у меня невинность, что старый неудачник Салливан позавидовал моему успеху и позволил мне уехать.
Кэй трясло от этих горьких слов, а Уорд, словно не замечая ее состояния, закурил сигарету и продолжал:
— Ну а теперь, малыш, давай посмотрим правде в глаза. Ты поступила так, как хотела. Обычное дело! Только люди редко в этом признаются, даже самим себе. Что же касается меня, то согласен, я позавидовал твоему успеху. Устраивает?
— Нет. — Кэй вытерла глаза тыльной стороной ладони.
— Может быть, все сказанное тобою и правда. Может быть, я и на самом деле такая дрянь…
— Я этого не говорил. Я сказал: вы поступили так, как сами того хотели.
— Что ж, возможно… Но мне ужасно жаль… Я хочу…
— Слишком поздно, дорогая… — Он помахал зажженной сигаретой и вновь приложился к стакану. — Слишком .поздно для сожалений. Но не расстраивайтесь, Кэй. Все образуется. Работаете вы лучше, чем когда-либо. Не ограненный камень стал настоящим бриллиантом.
— Спасибо…
— Словом, не пройдет и пары месяцев, настоящей звездой у нас станете. — Салливан поднялся, подошел к окну и вгляделся в сетку дождя. — Сейчас середина октября. Первого ноября начнется опрос слушателей, и к середине января станут известны результаты. Если рейтинг будет достаточно высок — а в этом я не сомневаюсь, — оглянуться не успеете, как вас пригласят в Нью-Йорк. Вот так-то. И начнется новый круг.
Кэй положила руку ему на плечо. Салливан нетерпеливо сбросил ее ладонь.
— Ладно, ухожу. Лягу в постель и буду вспоминать, как утром ты обнимал меня. — Она вздохнула и помолчала немного. — И знаешь? Ведь ты будешь вспоминать то же самое. — Кэй порывисто припала к нему, поцеловала в обнаженное плечо, круто повернулась и бросилась к двери.
Салливан Уорд даже не остановил любимую. Привратник с улыбкой открыл ей дверь и мягко пожурил:
— На сей раз ключ не забыли?
— Он мне больше не понадобится, — коротко бросила Кэй, закутываясь в плащ. — Я сюда больше не вернусь. Срок аренды вышел, — грустно улыбнулась Кэй.
Вернувшись в свою одинокую квартиру, Кэй сбросила промокшую одежду, приняла душ и хорошенько .вытерлась. Затем она разожгла камин и села, поджав ноги, перед огнем. На улице не переставая лил дождь.
Глядя на полыхающий огонь, Кэй повторяла про себя слова Салливана: “Вы поступили так, как сами хотели. Как сами хотели…”. Самое плохое было в том, что Салливан не ошибался” Он заставил-таки ее взглянуть правде в глаза, и правда эта оказалась печальной. Если бы Кэй действительно любила его больше всего на свете, то никогда бы не уехала. Так чья же это вина — ее или Салливана? Кэй вытерла слезы, прошла в спальню и, раздевшись, нырнула под одеяло.
Не в силах прогнать мысли о мужчине, которого она потеряла, Кэй гадала: “А Сал-то что делает в эту дождливую ночь?” Она поморщилась и с болезненным вздохом перевернулась на живот. При этом резком движении снова заныла на плече еще не зажившая ранка.
Но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью, раздирающей сердце.
— Сал, о Сал, ну что же мне делать? — простонала она, зарываясь лицом в подушку.
Между тем на другом конце города Салливан Уорд погасил ночник и забрался под одеяло. Положив руки под голову, он лежал на спине и прислушивался к монотонному шуму дождя. Голова раскалывалась от чрезмерного количества виски, сердце болело от одиночества. Салливану живо вспомнились слова Кэй: “Этой ночью в постели я буду вспоминать, как ты обнимал меня… и ты будешь вспоминать то же”. Салливан застонал, повернулся на живот и яростно взбил подушку.
В понедельник утром его приветствовала некая новая Кэй Кларк — дама красивая, строгая и деловая. А ответил на ее приветствие Салливан Уорд — мужчина интересный, любезный и воспитанный.
— У нас в запасе десять минут, Кэй. — Салливан взглянул на часы. — Нас с вами в пятницу приглашает в качестве ведущих на свой вечер общество астматиков. Всякие там танцы — шманцы в стиле пятидесятых. — Салливан скорчил гримасу. — А мы должны быть королем и королевой бала. Справитесь?
— Почему бы и нет? — улыбнулась Кэй. — Даже забавно.
— Отлично! — кивнул Салливан. — Только надо одеться по моде тех лет.
— Что-нибудь придумаю. Пора идти.
— Двинули. Да, еще одно. Тридцатого октября, в канун Дня всех святых, Томпсоновский приют проводит ежегодный вечер для детей, ну, я и подумал…
— Можете на меня рассчитывать.
— Кэй, только это чистая благотворительность.
— Не важно.
