— Что это значит? — спросил Донахью, едва не подпрыгнув. То, что Алата говорила, было логически очевидно, но Рыжебородый не способен был здраво мыслить.
— Это означает, что Человек, который возьмет меня в жены, получит не только Баронство моего мужа, но и моего отца. А у Элстона Страмма не осталось наследников.
— Это означает, что тот, кто женится на тебе, будет в два раза сильней, чем Крастон или Рислер! — сказал Донахью, наконец разобравшись. — А с такой силой он, возможно, сумеет зацапать хозяйство Страмма.
— Точно.
— И когда я овладею тобой…
—
— И когда я овладею тобой, — продолжал Донахью, игнорируя слова Алаты, — я стану самым великим Человеком в Ступице!
— Ничто не сделает тебя самым великим Человеком ни в Ступице, ни где-то еще, — холодно сказала женщина. — Такой брак может сделать тебя лишь самым могущественным с точки зрения политики.
— В чем разница? — засмеялся Донахью, подобрав другую упавшую ветку и разломав ее надвое.
— Я не могу представить в такой роли одного из лакеев Гарета Кола, — сказала она, отвернувшись и глядя в глубину леса.
— Я не лакей Кола! — яростно взорвался Донахью. — Первое, что я сделаю, так это отрублю его уродливую голову и повешу себе на пояс.
— Тут нет никого, кроме меня, убийца, — сказала Алата, повернувшись к нему спиной. — Можешь не притворяться.
— Притворяться! О чем, во имя Рета, ты говоришь?
— Ты в самом деле пытаешься сказать мне, что ты ничего не знал, когда завел Элстона и моего отца в ловушку? — недоверчиво спросила она.
— Там не было ловушки! И мы, черт возьми, почти разбили его!
— Если не считать того, что вы потеряли четыре сотни человек, а он не потерял ни одного Урода, — цинично сказала она.
— В следующий раз… — пообещал Донахью. — В следующий раз я достану его.
— Погубив еще четыре сотни воинов? — усмехнулась она.
— Сам.
— Точно.
— Рет побери, я сделаю это! — проревел он. — Я оторву его проклятую крошечную голову!
— Ты хороший актер, — заметила Алата. — Когда ты так говоришь, я почти верю тебе.
— Лучше бы уж ты поверила! — прорычал Урод, молча уставившись в землю и в то же время мысленно рисуя картины смерти Гарета Кола.
— Почему ты так ненавидишь его?
— Как тебе понравится жить в лишенной солнца норе, под землей, с компанией Уродов, которые знают обо всем, что ты думаешь, и могут сказать тебе, что ты станешь делать, когда ты сам этого еще не знаешь?
— Но ведь ты — один из них.
— Я — не Урод Гарета Кола! — проревел он.
— Тогда почему ты жил вместе с ними? — упорствовала она.
— Я там родился.
— В чем твоя колдовская сила?
— Нет у меня никакой силы.
— Тогда почему ты стал генералом Кола?
— Я — лучший воин из тех, что есть у него есть, — ответил Донахью с характерной наглостью.
— Этого недостаточно, — сказала она. — Телепат подошел бы для этого намного больше.
— Рет тебя побери! — проревел он. — Ты говоришь словно Страмм! Я не знаю, почему Гарет делает то, что он делает! Почему бы тебе не спросить самого мерзкого колдуна?
Долго смотрела она на Донахью, потом пожала плечами и встала.
— Думаю, нам лучше идти, — сказала Алата. — Воины, без сомнения, идут по нашему следу.
Донахью кивнул, поднялся и пошел снова. К полудню еще десять миль легло между ними и замком, а к вечеру они почти удвоили расстояние, благодаря длинным полосам голой выжженной земли и остаткам древнего скоростного шоссе.
Когда спустилась тьма, Рыжебородый заметил, что Алата едва переставляет ноги от усталости, и снова схватил ее за талию.
— Мы проведем ночь здесь, — грубовато сказал он. — Когда последний раз ты ела?
— Вчера днем, — хрипло сказала она, стирая грязь и пот с лица.
— Сейчас слишком темно, чтобы охотиться на животных, — объяснил Донахью. — Мы удовольствуемся кореньями и ягодами. Тут вокруг их предостаточно.
— Да, — согласилась она, прислонилась к дереву и неожиданно поняла, насколько устала. — Я ужасно устала. Пожалуйста, не мог бы ты собрать мне ягод?
— Я не твой хозяин, помнишь?
— Не понимаю, какое это имеет значение, — сказала женщина, недоумевая.
— Собирай сама, — фыркнул Рыжебородый и отправился набивать свой желудок.
Глава 16
— И ты не нашел их следов? — спросил Крастон, сидя на мягком стуле в маленькой столовой.
— Нет, господин, — ответил Джошуа. — Мы шли по их следам большую часть недели, но Донахью — хитрый дьявол. Он вошел в ручей, прошел по воде милю или больше и вышел на тот же берег, с которого вошел, а потом перебрался через ручей двадцатью ярдами дальше. Я отправил несколько Человек по его следам, но Рыжебородый намного опередил нас. Боюсь, что погоня — пустое дело.
— Это очень важное дело, — сказал слепой Барон. — Алата Дрейк с ним?
— Да, господин.
— То, что он не убил и не бросил ее, кажется, подразумевает, что он осведомлен о том, насколько она ценна для него, не так ли? — медленно сказал Крастон.
— Да, господин, — механически ответил Джошуа.
— И единственный путь, как он может получить что-то от этого, — вернуться в Ступицу и заявить права на Баронства, — продолжал Крастон. — Тем более, мы не должны слишком беспокоиться о том, чтобы поймать его. Хорошо, если он будет держаться как можно дальше отсюда, но ведь при известных обстоятельствах он может и вернуться. Все, что нам остается, — ждать.
— Как долго?
— Не слишком долго, — сказал Крастон с уверенностью. — Донахью никогда не имел терпения и не был утонченным человеком. Конечно, если Алата умрет или убежит от него, он потеряет то преимущество, которое может получить. Тем не менее он вернется до того, как Люди все позабудут.
— Если тем временем его не убьет Кол, — предположил Джошуа.
— Чепуха, Кол не убьет его. Если бы Кол хотел убить его, он бы сделал это, когда убил Элстона и Алдана. Нет, Донахью вернется, помяни мое слово, — Барон позволил себе роскошь — хихикнул. — И если я знаю Алату Дрейк, то уж очень скоро он не вернется.
Глава 17
