— Не знаю, — медленно сказал Донахью, почесав голову. — Я не знаю.
— Подумай об этом.
— Думаю, — сказал он раздражительно. — Смотри, если я в самом деле Нормал, как я мог очутиться, Рет побери, в Туннелях?
— Ты, возможно, такой же Урод от рождения, как Гарет, — сказала она. — Я думаю, что ты стал Уродом среди колдовского народа. Люди породили Гарета Кола; Уроды — тебя.
— Я не Урод! — заревел он. — Гарет — Урод, а не я!
— Я не это имела в виду, — защищалась женщина. — Я имела в виду…
— Знаю, что ты имела в виду, — перебил он. — Я виноват. Извини, что наорал на тебя.
Ее глаза округлились, на лице было написано любопытство.
— В чем дело? — требовательно спросил он.
— Ни в чем, — сказала Алата, неожиданно улыбнувшись. — Совсем ни в чем.
— Тогда почему ты так посмотрела на меня?
— Как так?
— Удивленно.
— Первый раз с тех пор как мы вместе, ты извинился, — сказала Алата. — Я польщена.
Донахью зарычал от отвращения и демонстративно отвернулся, изучая местность. Несколько минут спустя он снова повернулся к Алате.
— Итак, я — Нормал?
Она кивнула.
— Я сражался с ними всю жизнь, — сказал Рыжебородый голосом, полным муки. — Я убивал их, где бы ни находил. Я не хочу быть Hopмалом. Я ненавижу Нормалов!
— Некоторые из нас стоящие Люди.
— Страмм, — сказал Донахью, глядя в землю. — Страмм был хорошим человеком, несмотря на то, что схватил меня, — Донахью помолчал. — Гарет не хотел убивать его. Он мог дать ему жить. Страмм не мог причинить Гарету никакого вреда, — кулаки Рыжебородого сжались. Он заводил себя, приходя в смертоносную ярость, — так случалось всякий раз, когда он думал о Гарете Коле. — Черт возьми! Страмм, в самом деле, хорошо отнесся ко мне. А потом я привел его в Туннели, и его в две секунды не стало. Ничего не осталось! Ни трупа, ни костей, ни пепла — ничего! — Донахью взвыл, сыпля проклятья. — Когда я наложу на Гарета руки, я разорву его на части! Я… — Донахью так разбушевался, что понес нечто бессвязное. Через минуту он смолк, чтобы перевести дыхание. Он еще минуту молчал, потом, отчасти успокоившись, повернулся к Алате. — Я не хочу быть Норма-лом, — сказал он спокойно. — Я надеюсь, что я не Нормал. Но если я — Нормал, это дает мне еще одну причину убить Гарета Кола.
— Причин у тебя больше чем надо, — сказала Алата. — Все, что тебе нужно, так это — метод.
— Знаю, — согласился он, неожиданно опустошенный. — Я знаю, что делаю. Я уже подобрался близко. Я ненавижу его огненных существ. Однажды я понял, как можно ранить Гарета.
— Не останавливайся, — попросила она.
— Есть другая причина, по которой я не хочу быть Нормалом, — огрызнулся он. — Глупость.
— Весь ум в мире не заменит осознания истинного положения вещей.
— Рет побери! Может быть, Гарет после всего собирается убить большую часть вас! Ты, женщина, не боишься?
— Страмм не боялся, так же как ты, — сказала Алата, — так же как мой отец. И где они?
Донахью проревел что-то нечленораздельное и зашагал дальше. Со вздохом Алата пошла за ним следом. Они прошли немного больше мили, когда женщина неожиданно потянулась и взяла Донахью за руку.
— Что теперь? — требовательно спросил он.
— Что-то не так! — сказала она настоятельным полушепотом.
— О чем ты говоришь? — спросил Донахью, тоже понизив голос до шепота.
— Я не знаю, — сказала она. — У меня такое чувство.
— Что?
— Не ходи этой дорогой.
— Почему?
— Не знаю. Я только чувствую опасность.
— Все в порядке, моя храбрая Баронесса. Каким путем нам следует идти, как ты думаешь?
— Я не знаю. Налево, возможно.
— Ба! Ты видишь духов и гремлинов в каждой тени!
Донахью пошел в первоначальном направлении. Еще через полмили он услышал впереди голоса. Толкнув Алату, чтобы она отступила, Донахью вытащил дубинку и пополз вперед.
Теперь он увидел их — четырех воинов-Нормалов, сидящих в тени огромного дерева.
— Это самая безумная погоня, в какой я только участвовал, — сказал один из них. — Даже если Рыжебородый в этом районе, наши шансы обнаружить его: один к тысяче.
— По меньшей мере, — прибавил другой, делая большой глоток из фляги.
— Может, мы вернемся назад и скажем Барону Рислеру, что мы не нашли никаких его следов, — сказал первый воин. — Что ты скажешь на это, Эдвард?
Но Эдвард больше ничего не успел сказать, потому что Рыжебородый, проломившись через кусты, пробил ему череп одним ударом дубинки.
Второй Нормал был мертв раньше, чем оставшаяся пара поняла, что на них напал Донахью. Мгновением позже оба воина без движения лежали на земле.
Донахью вернулся назад к Алате.
— Ты была права, — задыхаясь проговорил он. — Черт возьми, удачный расчет. Что привело их сюда?
— Я не знаю, — сказала она.
— Что ты там разглядела? Я превосходный охотник, но тем не менее ничего не заметил.
— Это было всего лишь чувство. Я почувствовала что-то, и это очень сильно испугало меня.
Донахью пожал плечами.
— Ну, теперь нечего бояться. Они все мертвы.
— Так я и думала.
— Не жалей их. Они убили бы нас, если бы у них был шанс.
— Я знаю.
— Или ты снова считаешь меня убийцей?
— Нет. Честно, нет. Я просто не люблю убийств, не важно, правы убитые или нет.
— Тогда скажи своим друзьям — Нормалам, чтобы они перестали охотиться на меня.
— Они и на меня охотятся, — напомнила Баронесса Рыжебородому.
Донахью протяжно, глубоко вдохнул, потом выдохнул.
— Я знаю, — он посмотрел на Алату и смягчился. — Не думаю, что твое положение чем-то лучше моего.
— Да.
— И мы ничего не можем поделать с этим.
— Знаю. Хотя это кажется так глупо. Убегать несколько недель, убивать своих же подданных, так чтобы когда мы вернулись в Ступицу, нас назвали бы убийцами.
— Что же ты хочешь?.. Чтобы мы прожили в этом проклятом лесу остаток жизни?
— Нет, конечно.
— Тогда? — он выжидающе посмотрел на Алату.
— Есть другие города Нормалов. Почему бы не отправиться в один из них.
— Если бы я не собирался вернуться в Ступицу, ты бы уже была мертва, — сказал он. — Ты ведь понимаешь это, не так ли?
— Да, — мягко сказала она. — Я знаю это. Но я не говорю, чтобы ты остался там навсегда.
— И на какой срок мне отправиться в изгнание?
— Пока Эндрю не охладеет к идее убить тебя.
