идентификатор личности ничего не покажет. Разве действительно Рипли изменила ее? Нет, изменилась она сама — но только в одном: она стала превращать в реальность смутные желания. Шеди вспомнилось, как девочек ругали в детстве за попытки выбрать что-либо, кроме украшений, самостоятельно. То есть желание и умение выбирать жило в ней с детства и лишь потом уснуло, заглушенное традициями. Рипли всего лишь показала пример — тем, что сама все могла. А если перешагнуть внутри себя один маленький, и даже не слишком маленький, но привнесенный извне запрет, нарушать традиции и дальше оказывается очень легко.
«В самом деле, — рассуждала Шеди, — если бы во всем была виновата Рипли, я бы стала задумываться над жизнью раньше. Но нет — сперва меня приперло к стенке, мне пришлось выкручиваться — и ум заработал. Значит, причина не в ней — во мне!»
— Не беспокойся, проверим… Кое-кого уже проверили, правда, безрезультатно.
— Сэд?
— Да.
— Если бы на меня повлияли, я бы поняла это.
— Не обязательно. — Большое Эхо принялся разминать затекшие от долгого сидения щупальцы. — И вообще, я не понимаю, почему трачу время на болтовню с тобой. Эти Простые… Боюсь, что в городе произойдет паника. Собственно, она уже началась из-за бегства Рипли. А тут еще и этот… зубастый подарочек.
Большое Эхо подошел к ящику общей телесети и подключил к нему небольшой аппаратик.
— Внимание всем! — Шеди узнала его голос, звучащий порой в сети во время больших неприятностей — Большое Эхо говорил в передатчик с особой манерой, не используемой в повседневной жизни. — Обращение ко всем обитателям левого верхнего района квадратов Серый-Лиловый десять — два. Просьба без крайней необходимости не покидать жилые и прочие помещения: в районе зафиксировано появление Диких Простых. Работы по их удалению ведутся. Просьба не поддаваться панике и плотно закрывать двери в жилища…
32
— Врут, наверное, — сообщил, глядя на экран, некий почтенный отец семейства, состоящего из двух женщин и трех двуногих, не считая Главы и детей. — Почти наверняка они будут ловить то существо с другой планеты… ну где же это видано — тащить к нам всякую гадость!
— Опыты на нас ставят, — буркнула старшая жена. Экспериментируют…
— Вот что. Пусть они так обманывают детей, а я обязательно приму участие в этой охоте. Ведь знаю я их — пусть оно перекусает и превратит в чудовищ полгорода, обязательно в Правительстве найдется кто-то, кто увидит в нем только ценный военный объект или, там, научный, и будет с ним носиться, пока все мы не вымрем. Тут самим надо действовать… Помните ту историю с мутантом? Да если бы Кварталы не объединились, это «ценное существо» жило бы до сих пор. В общем, мои милые, ждите меня с хорошими вестями! — Глава встал и достал из-под посудной горки увесистый лом.
— Но это же опасно! — запричитала младшая жена.
— Папа, не надо! — почти в один голос взвыли дети.
Двуногие скорчились в углу, вздыхая и охая.
— Я обязан сделать это для вас, даже если погибну сам. Мне надоело быть игрушкой в руках всяких болванов. Если мы не защитим себя сами, нас никто не защитит… Так, я сейчас подумаю, кто из друзей все еще остался истинным мужчиной… Так… Стеклянный Глаз, Пятнистый, Сигнал… Ничего, команда получится хорошая… Дайте-ка мне Ухо!..
33
Священник со Скейлси не возвращался слишком долго, и готовая уже было уснуть Рипли ворочалась на низкой жесткой кровати, не позволяя себе расслабиться.
«Все в порядке… Она сейчас придет», — говорила она себе — и все же через некоторое время не выдержала и вскочила. Какое право она имеет так лежать, не зная, что со Скейлси? Как можно вообще прохлаждаться, когда весь мир ополчился на них: неужели нескольких слов оказалось достаточно, чтобы она поверила первому встречному?
— Скейлси! — позвала она, выходя из комнаты. — Скейлси, где ты?
— Тише! — высунулась из-за другой занавески знакомая морда. Она уснула, и я не стал ее будить… Да и тебе поспать не мешало бы.
— Заснула… — у Рипли отлегло от сердца.
— Волнуешься? С ней ничего страшного — в худшем случае дело закончится легкой простудой… Где это только вы ухитрились так намерзнуться, хотел бы я знать?
— Мы шли по крышам, под дождем…
— Сумасшедшие! Безумцы! Вы должны благодарить Бога, что остались живы: в последнее время на город нападают целые орды хищников. Одинокие устраивают засады на посадочных площадках, мелкие зубаны проникают целыми стаями в верхние квартиры и сжирают все живое — даже здесь мы не можем чувствовать себя в полной безопасности, выйти же наверх — это чистое самоубийство.
— Не большее, чем пройти по городу. Во всяком случае для нас…
— Вот что, пойдемте в комнату и поговорим там. Эти беседы на ногах никогда ни к чему хорошему не приводят: надо думать о теме разговора, а не о том, чтобы не свалиться от усталости.
Поддерживаемая любезно предложенным щупальцем (Рипли сама удивилась, что прикосновение уже не вызвало в ней отвращения), она дошла до комнаты и почти упала на свою койку.
— Так вы действительно прошли по крышам и вернулись живыми?
— Мы видели полосатого хищника, но я не знаю, был ли он тем Одиноким, о которых говорили вы. Он сбежал, не причинив нам никакого вреда…
— Это чудо, — покачал головой священник.
— Я подошла к нему вплотную… Его красные глаза — это было ужасно! — Рипли зажмурилась и вздрогнула. Неужели она действительно смогла пойти ему навстречу? Одно только воспоминание о светящихся в центре темной массы с тяжелым звериным запахом глазах заставило ее похолодеть от страха.
— Вам повезло: я подозревал, что они трусливы… Но если бы вы попробовали убежать — конец был бы неминуем… и хорошо еще, что вам не встретилась стая…
— Нам встречалась и стая — тех, кто считает себя людьми. Целая толпа гналась за нами в магазине — вот это спасение можно было считать большим чудом.
— Простите их — они сами не знают, что делают. Несколько человек уже приходило ко мне с просьбой благословить их на убийство. Я их прогнал… Но все они были уверены, что делают это во благо, защищая своих родных. Они хотят уничтожить не вас — чудовище, выдуманное ими же для себя…
— Но почему? — раздосадованно выкрикнула Рипли. — Что я им сделала? Я никого не трогала, я никому не причинила здесь зла… Я…
Она осеклась и замолчала. Неужели судьба специально заставила ее побывать в шкуре того первого монстра, за которым, еще не зная об этой цивилизации, охотилась она? Но ведь она защищала — действительно защищала и защищалась, и смерти ее друзей не были плодом воображения. Если это наказание, то ни за что Рипли не согласилась бы признать его справедливым.
— Договаривай, что ж ты…
— Я пас, — опустила голову Рипли. — Хотя все равно это нечестно!
— Что? Давай, не таи… Горе в душе долго не проносишь — оно или убьет совесть, или убьет силу. Лучше поделись со мной.
