— подумала она, стараясь отогнать это страшное видение.
«Интересно, каких размеров может достигать матка? Если подсчитать общее количество яиц…»
«О Боже! Нет!!»
Рипли резко повернулась к Бишопу. Ее приглушенный голос словно приказывал ему:
— Бишоп, я хочу, чтобы, как только вы закончите анализы, эти существа были уничтожены.
Она с отвращением посмотрела на осьминогопауков. Неизвестно, внутри какого из них может скрываться зародыш такого суперчудовища.
Бишоп сделал несколько энергичных движений бровями. Он прекрасно понимал причины такой реакции Рипли, но… что взять с настоящих людей, раз они по своей природе склонны больше слушаться своих эмоций, чем разума.
— Но мистер Берт сказал, что их необходимо оставить в живых.
— Что-о? — Рипли изменилась в лице.
Берт? Снова этот негодяй!..
В ее душе всколыхнулись все чувства, вызванные недавним открытием.
Берт… Преступник и ничтожество, какое право он имеет снова подставлять под удар чужие жизни?
«Глупый робот, — поморщился Берт, наблюдая, какую реакцию вызвало у Рипли произнесенное Бишопом имя. — Впрочем, какая разница? Я все равно уже решил — так пусть будет или-или. Если она задумается и поймет все — прекрасно, если нет — пусть пеняет на себя».
Берт давно уже незаметно вошел в комнату и наблюдал за их разговором издалека.
Брови Бишопа еще немного походили по лбу.
— Он сказал, что их нужно сохранить, чтобы потом доставить в земные лаборатории.
— Это Берт тебе приказал?
— Он дал мне совершенно конкретные указания.
— Ах, даже так?
Кулаки Рипли инстинктивно сжались.
«Все. Довольно. Сейчас я отыщу этого мерзавца и скажу ему все, что о нем думаю».
Искать «этого мерзавца» не пришлось.
— А вы сами подумайте, — выступил он вперед. Весь его уверенный вид говорил: «ну и что в этом такого?» — Эти два организма — настоящий клад. Они будут стоить миллионы!.. В нашей лаборатории биооружия… — На лице Рипли появилась гримаса отвращения. Если мы будем действовать умно, то станем героями и, кроме того, будем материально обеспечены до конца дней. («Не могу понять, думала Рипли, — он совсем идиот или только прикидывается? Неужели нормальный человек в такой ситуации может думать ОБ ЭТОМ?») Нам заплатят большие деньги. Просто огромные.
Берт почти заискивающе улыбнулся.
«Ну что ж, я сказал достаточно для того, чтобы она могла решать сама. Теперь все зависит от нее, — думал он, глядя на Рипли. Любой нормальный человек на ее месте клюнул бы на это предложение. Во всяком случае, я сделал для нее все, что мог… Или стоит уточнить цифру? Зачем? Как сказал один мой знакомый: для нищего все, что больше ста тысяч, — миллион ы… Пусть лучше она сама представит себе цифру, удобную для понимани я…»
«Ну что, сказать ему, что я о нем думаю? — терзалась Рипли. Или еще не время? Лучше промолчать. Если он будет знать о том, что я знаю, он сделает все, чтобы я не долетела до Земли… Или он и так это сделает? Несчастный идиот! Хоть бы о своей жизни задумался — или он настолько привык выделять себя из толпы, что считает себя сверхчеловеком? Нет, он просто ненормальный!..»
— Берт, вы сумасшедший, вы это знаете? — как можно спокойней ответила она, стараясь не выдать ему кипящую в душе бурю чувств, вызванных его особой.
«Нет, мне надо уходить отсюда… Еще немного, и я все скажу!» — вдруг осознала она.
«Ну, кто из нас сумасшедший, еще надо разобраться», ухмыльнулся Берт.
— Ну почему же?
«Маньяк… Форменный маньяк: кто еще стал бы так играть с жизнью человечества? Нет, об этом пока не надо… Можно проще, по-другому…»
— Вы действительно думаете, что сможете провезти таких опасных существ через карантин земной зоны?
На лице Берта ухмылка перешла в довольную улыбку.
«Прекрасно. Если ее волнуют только эти технические детали, беспокоиться не о чем. Главное, что она, похоже, клюнула».
— А откуда карантинный контроль узнает об этом, если ему никто ничего не скажет?
При этих словах глаза Рипли расширились. Неужели он серьезно рассчитывает на это?
«Но… что же мне делать?» — спросила она себя.
Отказать сразу и резко — он придумает новый способ.
Тогда — что?
Притвориться союзником?
Все существо Рипли восстало против такой мысли.
Хватит опускать руки и притворяться!
Берт — мерзавец, и пора называть вещи своими именами.
На лице Рипли тоже появилось подобие улыбки, холодной и жесткой.
— Они узнают, — медленно проговорила она.
— Но откуда?
— Я им скажу. — Рипли вдруг почувствовала, что не может больше сдерживаться. Ненависть и страх за людей прорвали внутренний заслон и вырвались на волю. Каждое новое ее слово звучало громче и резче, Рипли уже совершенно не контролировала себя. Она говорила правду, она больше не притворялась — пусть же все это знают. А что будет потом — еще посмотрим! — Так же, как сообщу им, что вы отвечаете за смерть 157 колонистов!
На лицо Берта устремился полный бешеной ненависти взгляд. Представитель Компании опешил.
— Одну секундочку… — пробормотал он, теряя самоуверенный вид.
«Откуда она могла это узнать?»
На мгновение Берту показалось, что земля уходит из-под его ног, а Рипли продолжала читать свой приговор.
— Это вы отправили их на тот инопланетный корабль!
«Пусть он теперь оправдывается, пусть делает, что хочет. Будь моя воля, я бы лично, сейчас, убила его на месте!»
Он угадал ее мысли и побледнел. Бежать было некуда. Торговаться — невозможно.
«Будь проклята эта одержимая и все одержимые вместе взятые!»
— Вы ошибаетесь! — уже не надеясь, что ему поверят, выкрикнул Берт.
В глазах Рипли бушевал огонь. О, с каким удовольствием она поджарила бы на нем Берта, если б могла!
— Я проверила журнал, — безапелляционно сообщила она. — Там было указание, подписанное Бертом. Джейком Артуром Бертом. — При этих словах представитель Компании снова поежился. Он боялся: признаваться в содеянном ему не хотелось, но и скрыть правду было уже невозможно. Рипли говорила — словно вбивала гвозди в дверь клетки, запирая его там на века. — Вы отправили их на этот инопланетный корабль, ни о чем не предупредив.
Ей не хватило воздуха, и она на секунду замолкла.
Что ж, главное все равно уже высказано.
Теперь Берт не сможет отпереться.
Почти сразу же на Рипли навалилась усталость. Словно только сейчас она заметила, насколько тяжела стала ее голова.
«Еще бы — столько дряни приходится в ней носить», — уже несколько отупело подумала она.
Берт истолковал ее молчание в свою пользу.
