обсудить все ситуации, возникшие в этом полете.
— Ты уже сам забыл, о чем говоришь, — вмешался в разговор капитан.
— Ладно-ладно, — Паркер потянулся за новым бутербродом, надеюсь, что скоро этот контракт закончится, и с ним у меня отпадут все проблемы.
— Угу, — промычал Бретт, — я тоже надеюсь, что нового контракта с этой братией мы не подпишем. Или капитан так не считает?
Даллас расплылся в улыбке:
— Я привык ни с кем не портить отношений. По крайней мере, в рейсе. Здесь я уравновешен и лоялен.
Он привычным жестом провел по усам и бородке.
— Зачем искать проблемы там, где их нет?
— Согласна, — кивнула в ответ Рипли.
Ламберт затушила окурок и потянулась за очередной сигаретой.
— Говорю как специалист, — назидательно изрек Эш, подмигнув Паркеру, — курить так много после продолжительного сна вредно, особенно для такой хрупкой очаровательной девушки.
Ламберт уже готова была огрызнуться, но ее остановил звук вызова в ходовую рубку.
— Ну, вот, — Даллас поднялся из-за стола, — меня вызывают.
— Спасибо за кофе, — сказал Кейн, подымаясь и сбрасывая в мусоросборник банку из-под пива.
2
Хорошие ребята, но подустали. Много работали, много спали. Плохо, когда всего этого не в меру. Сейчас бы что-нибудь для души. Какое-нибудь небольшое, захватывающее ЧП, аврал часов эдак на двенадцать-шестнадцать. Пораскинули бы мозгами, проветрили запасные чердаки. А там и дом рядом. Пока обсудили, проанализировали, что случилось, были бы уже на базе. Почтенно, весело, хорошо. Стоп! Рейс хороший? Да. Заканчивается хорошо и тихо? Да. Вывод: нечего тешить капитанскую жажду славы. Еще и правда ЧП накличешь. Полета осталось на неделю с небольшим. И все. После карантина, конечно. Так что чем быстрее, тем лучше.
Работали лишь периферийные блоки бортового компьютера; основной мозг еще не включился.
Даллас открыл бронированный шкаф и извлек три дискеты центральных ключей оперативного контроля. Кассетоприемники бесшумно поглотили кварцевые диски, и мозг вышел из комы.
Шлюзовой люк ухнул, и миниатюрная каюта с одним креслом вспыхнула сигнальными индикаторами. Даллас лениво плюхнулся в кресло и привычным жестом набрал комбинацию на клавиатуре. Дисплей залился приветственной трелью, и экран вспыхнул.
— Доброе утро, «мама». Характеристики матрицы.
Компьютер зашелся щебетом и выплеснул на экран:
«Почему вы называете меня матерью?»
«Никакого чувства юмора», — подумал Даллас.
По экрану поползли ровные столбцы цифр и квадраты диаграмм. Капитан смотрел на дисплей и не верил своим глазам. Рука автоматически набрала код повтора информации — и вновь поползли те же данные.
Ошибка в программе? Сбой в системе? Не похоже, да и маловероятно. Вмешательство извне?.. Полный бред…
3
— Ты очень интересный собеседник, Рипли, — сказал Эш и попытался изобразить смущение на лице.
— Все мурлыкаете? — Паркер оперся на спинку кресла и дышал Эшу прямо на ухо. — Разрешите, офицер, это мое место.
— Прошу… — Эш поморщился, но встал.
Временами Паркер действительно раздражал. Его упитанная фигура в расстегнутом на груди комбинезоне и с голубой повязкой на широком плоском лбу появлялась всегда в самый неподходящий момент. Эта счастливая особенность великолепно сочеталась с поистине «ангельским» характером. Он либо ехидно шутил, препирался по пустякам и цеплялся к каждому слову, либо был мрачен и с вылезшими из орбит глазами угрюмо отстаивал свою точку зрения. Команда воспринимала его как печальную неизбежность. Единственным его другом был Бретт, хотя я никак не могла понять, как они сошлись и находили общий язык. Толстый негр и сухощавый ирландец были самой странной парой, какую я когда-либо встречала. Будь я центре БЕЗО, на один корабль я бы их не поставила. В противоположность Паркеру, Бретт находился всегда в состоянии загнанного кролика. Его сухощавое тело неестественно двигалось, и временами казалось, что сначала начинает шевелиться его одежда, и лишь потом, повинуясь ей, движется он сам. Единственным его увлечением, о котором мне было известно, была ретротехника. Ей он посвящал все свободное время, мог часами копаться в каком-нибудь хламе. Однако на посту он всегда был крайне собран и внимателен, практически не реагировал на разговоры, не касающиеся непосредственно работы. Большой козырек бейсболки, которую он вечно таскал на голове, наполовину скрывал его лицо. Я никак не могла рассмотреть цвет его глаз. Тонкий прямой нос и тонкие губы в сочетании с острой челюстью придавали ему вид серьезного, уверенного в себе человека. Он походил на сорок первого президента. Почему-то он ассоциировался у меня исключительно с президентом и с кроликом.
4
— У меня новость, — объявил Даллас, появляясь в каюте. — Пока мы спали, «мамочка» поработала с кем-то.
— Поработала? — глаза Кейна широко раскрылись.
— Да, шло самое настоящее общение, — продолжал капитан, поглаживая бороду. — «Мамочка» вела переговоры.
— А что случилось-то? — глухо спросил Паркер.
— Мы не вышли на место. Конечно, надо еще проверить.
— Что это была за информация? — Рипли привстала в кресле.
— Неизвестно.
— А с кем был контакт? Это можно установить? — спросил Бретт; эта история нравилась ему все меньше и меньше.
— Нет. Вся передача туда и обратно длилась двенадцать секунд. После чего была послана команда об изменении курса.
— Бред какой-то… — Ламберт закурила.
— Согласен. Основной терминал был отключен, ключи находились в сейфе. Следовательно, проход сигнала просто немыслим. А об изменении курса «мамочка» должна была доложить сразу же после пробуждения. Так что…
— Но тогда в какой системе мы сейчас? — Рипли всматривалась в лицо Далласа.
— Нужно выяснить. Я дал запрос «маме». Сейчас можно сказать одно — очень далеко от Солнца.
— Это могли быть разумные существа!
