тяжелым плащом накрывало все окружающее нас пространство. Эту первозданную тишину лишь изредка нарушал шум крыльев взмывающих в небо белых цапель. Этих птиц оставалось очень мало, большая их часть на зиму мигрировала к югу.
В доме было очень зябко. Я завел напольные дедушкины часы и разжег печь. Приятное ровное тепло начало распространяться по дому, и скоро от осеннего холода нежилого помещения не осталось и следа. Здание не предназначалось для зимнего проживания, но в этом году начало ноября выдалось на удивление теплым, и «Домик на болоте» был мирным, спокойным и очень уютным.
Еще вчера, как только Даниэл уходил со своего рабочего места, я пытался дозвониться до Джеффа Либермана, но все мои попытки успеха не имели. Джефф весь день присутствовал на каких-то совещаниях и встречах. Он обитал где-то на Риверсайд драйв, и у меня имелся номер его домашнего телефона. Я сделал еще одну попытку — на сей раз удачную.
— Привет, Саймон…
Голос его звучал как-то утомленно.
— Привет, надеюсь, я тебя не разбудил?
— Разбудил, конечно. Но не очень это переживай, поскольку ты опередил будильник всего на пару минут. Я притащился домой с работы в четыре утра, и меня там снова желают видеть в одиннадцать. Нам предстоит разыграть мяч в понедельник с утра, и я знаю, что мы все едино проиграем. Но готовиться к схватке все равно надо.
— Джефф, ты помнишь приезд Даниэла в Нью-Йорк в октябре?
— Да.
— И ты его видел своими глазами?
— Что за вопрос? Я с ним встречался.
— И это было десятого октября, не так ли?
— Точную дату я не помню. Сейчас проверю в календаре.
— Сделай это, пожалуйста.
Спустя несколько секунд в трубке снова зазвучал его голос.
— Точно. Это было десятого октября. У меня с ним был деловой ленч. Вначале мы планировали вместе поужинать, но он позже попросил изменить план.
— Попросил изменить?
— Да. Он позвонил за день и сказал, что встретил в Нью-Йорке «крошку», которая пригласила его вечером к себе. Свидание пришлось как раз на время нашего ужина.
— Даниэл? «Крошка»?
— Да, для моего уха это тоже прозвучало довольно странно. Я попытался побольше узнать о его любовных похождениях, но он был немногословен. Но почему мы так удивляемся, ведь каждому когда- нибудь должна обломиться удача. Большую часть нашего делового ленча он затратил на то, чтобы протолкнуть нам «Нет Коп».
По крайней мере об этом Даниэл мне рассказывал.
— А во второй половине дня ты его видел?
— Нет, не видел. Сразу после ленча он ушел. Куда — не знаю. Но к чему все эти вопросы?
— Просто так. Ничего особенного.
— О’кей. Встретимся через неделю на заседании Совета директоров «Нет Коп».
— До встречи. Да, Джефф. Еще кое-что.
— Слушаю.
— Не говори о нашем разговоре Даниэлу.
Джефф замолчал, видимо, стараясь сообразить, с какой целью я провел этот допрос.
— О’кей. Пусть будет по-твоему, — наконец ответил он, решив не требовать дальнейших объяснений.
— Ну и как? — спросила Лайза, после того, как я положил трубку. Она сидела на краешке письменного стола, пытаясь из только что услышанных слов слов понять все содержание разговора.
— Даниэл вместо ужина предпочел деловой ленч.
— И что же мы теперь будем делать? — едва слышно произнесла она.
— Неопровержимых доказательств у нас пока нет. Но копы смогут установить все его перемещения. Они, зная где и что искать, без особого труда смогут его прихватить.
— Будем звонить Махони?
— Я бы предпочел этого не делать.
— А как насчет помощника Окружного прокурора? Не помню её имени?
— Памела Лейзер. Ей позвонить, может быть, и стоит. Но прежде нам следует переговорить с Гарднером Филлипсом.
Я набрал номер его домашнего телефона. Супруга адвоката сказала, что в данный момент Гарднер играет в гольф, и сообщила мне номер его мобильного аппарата. Мобильник оказался отключенным.
Я снова связался с его домом и попросил жену Гарднера передать мужу мою просьбу — перезвонить мне при первой возможности. Назвав ей номер телефона в «Домике на болоте», я подчеркнул, что дело крайне важное и не терпит отлагательства. Дама сказала, что по её расчетам адвокат должен вернуться, самое позднее, в одиннадцать пятнадцать. Дедушкины часы показывали без четверти десять. Нам предстояло ждать еще добрых полтора часа.
Сидеть в бездействии было невыносимо трудно.
— Может быть, все же позвоним Махони? — сказала Лайза.
— Не стоит. Я знаю Филлипса. Он, вне сомнения, настоял бы на том, что мы первым делом поговорили с ним.
— Но у нас же есть доказательства того, что это был Даниэл!
— Знаю. Я также знаю, что Филлипс предложит нам передать все сведения полиции. Но копы меня уже столько раз накалывали… Так что давай лучше подождем звонка адвоката.
— Хорошо. Но у меня нет сил торчать в доме. Еще немного и у меня поедет крыша. Я намерена прогуляться. Ты составишь мне компанию?
— Нет. Я подожду здесь на тот случай, если адвокат вернется домой раньше.
Лайза схватила пальто и выскочила из дома. Через окно гостиной я видел, как она зашагала по краю болота справа от дома.
Я поднялся на второй этаж, чтобы проверить, насколько плотно закрыты штормовые жалюзи. Поднимаясь по ступеням, я внимательно вслушивался во все звуки, боясь пропустить звонок допотопного телефона Фрэнка.
Однако вместо звонка до меня долетел стук входной двери.
— Лайза, неужели ты что-то забыла? — крикнул я и, спускаясь по ступеням, добавил: — Он еще не звон…
Однако конец фразы повис в воздухе. В самом центре гостиной, глубоко запустив руки в карманы плаща, стоял Даниэл.
— Привет, Саймон, — небрежно бросил он.
Моей первой реакцией было желание броситься вверх по лестнице. Однако, я взял себя в руки и ледяным тоном произнес:
— Привет, Даниэл. Что привело тебя сюда?
Револьвера я у него не увидел. Но рук из кармана плаща он не вынимал. Я не знал, к какому результату может привести выстрел прямо из кармана, и проверять это мне почему-то не хотелось. Тем более, что, если я на него брошусь, стрелять он будет почти в упор — с расстояния в один-два фута. Нет, рисковать я не имел права.
— У меня назначен ленч с кое-какими полезными людьми в Эссексе, и я решил по пути заглянуть к тебе, — ответил он.
Совершенно неправдоподобное объяснение, подумал я.
— А где же Лайза? — спросил Даниэл.
— Она с утра отправилась в лабораторию, — ответил я. — Пробудет там весь день.
Со мной в любой момент могло произойти самое худшее, и нельзя было допустить, чтобы Даниэл
