остался в доме поджидать Лайзу.
— Кофе хочешь?
— Не откажусь.
Я прошел мимо него в кухню, а он, выдерживая дистанцию, отступил на шаг. Рук из карманов он не вынимал. Интересно, почему?
Возясь с кофейником и фильтрами, я лихорадочно продумывал сложившуюся ситуацию. Очередное убийство приведет к возобновлению следствия, в чем Даниэл был явно не заинтересован и чего постарается избежать. Он явился сюда, чтобы проверить, насколько я осведомлен. Если мне удастся точно разыграть свои карты, он, возможно, уйдет.
— Для ноября, как мне кажется, очень тепло, — заметил я.
— Да, — согласился Даниэл. — И октябрь тоже был теплее обычного.
Несмотря на трагичность ситуации, я едва не рассмеялся. Даниэл беседует о погоде… Такого на моей памяти еще не бывало.
Мы вернулись в гостиную, и Даниэл сел в нескольких футах от меня, продолжая держать руки в карманах плаща. Мы сидели напротив друг друга и молчали. Я решил на него не нападать в надежде на то, что, поговорив со мной, он уедет.
— Так значит именно здесь был убит Фрэнк? — спросил он.
Этот невинный вопрос поверг меня в шок, так как я знал, что убил Фрэнка Даниэл.
— Да. Вот в этом месте, — я указал на место в обеденной зоне, где доски пола были тщательно выскоблены.
Как раз сегодня мы с Лайзой собирались прикрыть это место паласом.
— И полиция пока точно не знает, кто это сделал?
— Официально нет. Но я уверен, что убийцей они считают доктора Эневера.
— А ты как думаешь?
— Я тоже думаю, что это Эневер.
— А как Лайза?
— Она со мной согласна.
Даниэл внимательно посмотрел на меня, а затем, видимо, приняв окончательное решение, извлек из кармана короткоствольный револьвер.
— Я тебе не верю, — сказал он.
Я смотрел на револьвер. Ситуация развивалась вовсе не так, как я надеялся. Если бы я кинулся на него в тот момент, когда мы стояли рядом, а револьвер находился где-то в складках плаща, у меня оставались шансы на успех. Теперь же никаких шансов не осталось, поскольку нас разделяло десять футов, а ствол револьвера смотрел мне в грудь.
— Почему не веришь? — спросил я, сглатывая слюну.
— Да потому, что ты и Лайза слишком умны, чтобы поверить в столь идиотскую версию убийства. Если бы ты, например, сказал, что теперь, после того, как все считают Эневера преступником, тебя эта проблема вообще перестала занимать, я бы чувствовал себя много лучше. Да, именно на это я надеялся. После того, как ты начал задавать мне вчера неуместные вопросы, я решил, что ты можешь прийти ко всяким глупым умозаключениям. Оказалось, что беспокоился я не зря.
— Я знаю, что Фрэнка убил ты, Даниэл.
— Ты говорил об этом с полицией?
Мне надо было выиграть время, поскольку я не знал, какой ответ окажется для меня полезнее.
— Говорил или нет?
Я в ответ лишь пожал плечами.
— Мне надо знать, с кем ты обсуждал проблему убийства?
— Нечего я тебе не скажу.
— Я стреляю, — сказал он, поднимая револьвер.
— Стреляй. Но ты ничего от меня не узнаешь.
Мне страшно не хотелось, чтобы он заметил, насколько я испуган.
Но выстрела не последовало. Мне показалось, что Даниэл пребывает в некотором замешательстве и раздумывает, как поступить.
— Где Лайза?
— Я же тебе уже сказал. В лаборатории.
— Но еще вчера ты говорил, что собираетесь провести уик-энд вместе.
— Она появится здесь вечером. Оказалось, что работы у неё больше, чем она рассчитывала.
— Когда я входил, то слышал, как ты к ней обращался.
— Просто думал, что ей удалось вырваться пораньше.
Даниэл обежал взглядом комнату и спросил, кивая в сторону валявшейся на полу сумки Лайзы:
— Так значит, это твоя сумка?
— Нет, — ответил я.
— Ты сейчас не совсем со мной искренен, Саймон, не так ли?
Я снова молча пожал плечами.
— Что же, придется подождать её здесь. И она, надеюсь, скажет, с кем ты делился своими соображениями. Она поторопится сделать это, увидев направленный на тебя револьвер. Когда она, по- твоему, может вернуться?
Я опять ограничился пожатием плеч.
Он взглянул на старинные дедушкины часы. Стрелки показывали пять минут одиннадцатого.
— Ждем до одиннадцати, затем мы решаем, что делать дальше. Думаю, что это отличное место для наблюдения.
Он был прав. Из гостиной открывался отличный вид на болото. Лайза, возвращаясь в дом, неизбежно попадет в наше поле зрения.
Итак, мы начали ждать.
Я понимал, почему Даниэл так хочет узнать, с кем мы о нем говорили. Если выяснится, что мы никому ничего не сказали (а это так и было), то убрав нас со своего пути, он получит неплохой шанс продолжать нормальную жизнь. Конечно, при условии, что ему удастся избежать обвинения в двойном убийстве. Если же выясниться, что о его преступлениях известно другим лицам, то ему не остается ничего иного, как прикончить нас на месте и удрать первым самолетом в Южную Америку.
Любой из вариантов заканчивался нашей смертью. Мне просто не хотелось, чтобы моим последним поступком в жизни была капитуляция перед Даниэлом. Но мерзавец прав. Лайза, увидев нацеленный на меня ствол, ему сразу всё выложит.
Я уже успел прокрутить в голове все поступки Даниэла за последние несколько недель, но кое- какие белые пятна у меня все же оставались, и мне хотелось их ликвидировать.
— Скажи, имел ли Эневер какое-либо отношение к смерти Фрэнка? — спросил я.
— Нет, — со смехом произнес Даниэл. — Абсолютно никакого. У меня была идея обратиться к нему за помощью, но события показали, что в этом нет никакой необходимости. Он изо всех сил старался не замечать того, что «Невроксил-5» таит в себе опасность. Мне кажется, что он и в мыслях не допускал того, что лекарство может иметь смертельный побочный эффект.
— Но Фрэнк понимал, что здесь что-то не так?
— Да. Он встретился с каким-то врачом из Род-Айленда, который намеревался поднять шум.
— Но зачем тебе надо было его убивать? Может быть, ты сделал это из-за тех людей, у которых с подачи Сергея Делесова занял деньги?
— Дело обстояло значительно сложнее и хуже. Я сказал им, что инвестиции в «Био один» — дело верное, и на следующий день на бирже были сделаны крупные приобретения. Кто-то закупил акции компании на многие миллионы долларов. Если бы о непригодности «Невроксила-5» стало известно до того, как они избавились от акций, меня можно было считать покойником.
— Но они успели выскочить?
— Да. Благодаря твоему предупреждению, они успели сбросить акции. Так же, как и я.
— И все были счастливы?
