детьми. Но как, Господи, справиться с одиночеством?!»
После прогулки Лора подрезала сухие ветви в саду, убрала мусор. Старый Джо просто не в состоянии больше поддерживать все на должном уровне. А молодой Джо, его внук, учится в колледже и может позволить себе урвать от занятий только несколько часов в неделю для помощи деду. Поскольку Лора была не в состоянии уволить старого садовника, а нанять ему настоящего помощника не позволял бюджет, пришлось убедить Джо в том, что ей очень хочется самой кое-что делать в саду.
Отчасти это соответствовало истине: она всегда любила сады Темплтон-хауза – цветы, кустарники, стелющиеся растения. Ребенком Лора часто приставала к Джо, заставляя учить ее. И он подчинялся – показывал ей, как направить побеги, подрезать чайную розу, справиться с тлей.
Лора с детства обожала Джо – его обветренное морщинистое лицо, медлительную речь, большие натруженные добрые руки. Джо начал работать в садах Темплтон-хауза мальчишкой еще при ее дедушке. После шестидесяти лет безупречной службы он имел право на пенсию, право на легкую работу в собственном саду, право на отдых на солнышке.
Но Лора понимала: если она предложит все это старику, то разобьет его сердце.
Так что она приняла на себя часть забот по саду под видом хобби. Когда позволял ее распорядок дня – и даже когда не слишком позволял, – она обходила вместе с Джо сады, обсуждая проблемы сорняков, нашествия тли, прополки травы на лужайках и многое другое.
Сегодня, ближе к сумеркам, Лора подвела итоги и осталась довольна. Сады Темплтон-хауза выглядели так, как и должны выглядеть зимой: притихшими в ожидании теплых дней, с редкими оазисами самых стойких цветов. Родители передали ей дом вместе со всем, что его окружает, и она, как могла, заботилась о нем.
Ступив на бортик бассейна, Лора одобрительно кивнула. Бассейном она занималась сама: в конце концов, это была ее личная прихоть. Вода в бассейне подогревалась, и в любую погоду, если удавалось выкроить несколько минут, она любила поплавать. В этом бассейне Лора учила плавать своих детей – так же, как когда-то ее учил отец.
На дне бассейна жила русалка – мозаичная красавица с рыжими волосами и блестящим зеленым хвостом. Девочки любили нырять и трогать безмятежное улыбающееся лицо, и это тоже напоминало Лоре детство.
Машинально она проверила, достаточно ли чисты стеклянные столики и не намокли ли шезлонги вокруг бассейна. Энн наверняка уже сделала это, но Лора не могла вернуться в дом, пока не убедилась, что все в полном порядке.
Удовлетворенная, она прошла по вымощенной камнем дорожке сразу на кухню. От нахлынувших ароматов потекли слюнки. Пышнотелая миссис Уильямсон стояла у плиты – как все годы, что Лора помнила ее.
– О баранья нога! – воскликнула Лора. – И яблочный чатни[3], и картофель с карри….[4]
Миссис Уильямсон обернулась с довольной улыбкой. Ей было далеко за семьдесят, блестящие черные волосы она туго стягивала в жесткий пучок размером с шар для боулинга. Но ласковое лицо миссис Уильямсон, все в складках и морщинках, было таким же нежным, как кремовые начинки ее тортов.
– Нюх, как всегда, не подвел вас, мисс Лора… Или память? Уж я-то знаю, что вы любите больше всего.
– Никто не жарит барашка, как вы, миссис Уильямсон. – Помня правила игры, Лора послонялась по просторной кухне, заглядывая во все углы. – Но я не вижу торт.
– Кажется, я забыла его испечь…
Лора изобразила ожидаемое разочарование.
– О, миссис Уильямсон!
– А может, и нет. – Повариха захихикала и указала деревянной ложкой на дверь. – Теперь уходите. Нечего приставать ко мне, когда я готовлю. Идите, приведите себя в порядок. Вон сколько грязи натащили!
– Слушаюсь, мэм. – У двери Лора обернулась. – А вдруг это будет «Черный лес»? С двойным шоколадом?
– Поживем – увидим…
Лора еле сдерживала смех, пока не дошла до середины коридора, и только тогда расхохоталась. На ужин точно будет ее любимый шоколадный торт! Может, миссис Уильямсон и стала немного забывчивой в последнее время, и слышит не так хорошо, как прежде, но такие жизненно-важные вещи, как традиционное меню на день рождения Лоры, она помнит во всех деталях!
Лора поднималась по лестнице, мурлыча себе под нос какую-то песенку, но ее настроение резко упало, когда она услышала из комнаты Али громкие голоса дочерей. Очевидно, ссора была в самом разгаре.
– Потому что ты дура, вот почему! – раздался голос Али, пронзительный и злобный. – Потому что ты ничего не понимаешь, и я тебя ненавижу.
– Я не дура! – Голос Кейлы дрожал от слез. – И я ненавижу тебя еще больше!
– Хорошенькое дело. – Лора, полная решимости не вспылить и проявить беспристрастность, остановилась в дверях.
Картина, представшая перед ней, на первый взгляд казалась достаточно невинной. Очаровательная девичья комната. На полках вокруг большого окна – куклы в национальных костюмах со всего мира. В книжном шкафу книги: от «Стишков матушки Гусыни» до «Джен Эйр». На туалетном столике – открытая шкатулочка для драгоценностей с кружащейся балериной на крышке.
Но ее дочери, разделенные кроватью с балдахином, стояли лицом друг к другу, словно заклятые враги на поле битвы.
– Пусть убирается из моей комнаты! – Сжав кулаки, Али резко повернулась к матери. – Это моя комната, и нечего ей тут делать!
– Я только зашла показать ей свой рисунок, – произнесла Кейла дрожащими губами и протянула Лоре листок бумаги.
Это был отличный набросок цветными карандашами: огнедышащий дракон и юный, закованный в серебряные доспехи рыцарь с поднятым мечом. «Нужно будет договориться об уроках рисования», – подумала Лора.
– Замечательный рисунок, Кейла.
– А она сказала, что безобразный. – Кейла, никогда не стеснявшаяся слез, заревела. – Она сказала, что он безобразный и глупый и что я должна стучаться, прежде чем заходить в ее комнату!
– Али…
– Драконы все безобразные, и вообще – их не бывает! – Али с вызовом вскинула голову. – И она не смеет заходить в мою комнату, когда я не хочу ее видеть.
– Ты имеешь право на уединение, – осторожно заметила Лора, – но ты не имеешь права обижать сестру. – Она опустилась на колени и смахнула слезы со щек младшей дочки. – Кейла, это замечательная картина. Если хочешь, мы сделаем для нее рамку.
Слезы мгновенно высохли.
– Правда?
– Конечно! Мы можем повесить ее в твоей комнате, если только ты не разрешишь повесить ее у меня.
Лицо Кейлы тут же расплылось в ослепительной улыбке.
– Я подарю тебе эту картину. Ведь сегодня твой день рождения!
– Вот и прекрасно. А теперь, пожалуйста пойди в свою комнату и подпиши картину, как настоящий художник. И знаешь, Кейла… – Лора поднялась и положила ладонь на плечо девочки. – Если Али хочет, чтобы ты стучалась, прежде чем войти, так и делай.
Мятеж тут же вспыхнул с новой силой.
– Тогда пусть она тоже стучится ко мне!
– Что ж, это справедливо. А теперь иди. Я хочу поговорить с Али.
Торжествующе взглянув на сестру, Кейла гордо удалилась.
