Ореол смерти

– Видишь, как все хорошо складывается!

– Скажи, когда ты был маленьким и тебе было плохо, ты об этом мечтал?

– Я мечтал о том, чтобы выжить, чтобы выбраться из дерьма. Так далеко я не загадывал. А ты о чем мечтала?

– Представь себе, я мечтала стать полицей­ским. Хорошим полицейским. Я думала, что тогда никто не сможет меня обидеть и я не позволю ни­кому обидеть слабых…

– Тебе снова снились кошмары? – помол­чав, спросил Рорк, и Ева услышала в его голосе нотки тревоги.

– Они не такие уж страшные. Просто снятся постоянно…

– Ева, если бы ты согласилась проконсуль­тироваться с доктором Мирой…

– Я еще не готова, Рорк. Не хочу вспоми­нать. Слушай, а у тебя остались шрамы? От от­цовских побоев…

Этого и он не хотел вспоминать.

– Подумаешь, вмазал несколько раз, спон­танная жестокость… Какое это сейчас имеет зна­чение?

– Ты научился об этом не думать. – Она от­крыла глаза и взглянула на Рорка. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный. – Но ведь это сделало тебя таким, какой ты есть! Разве не так?

– В общем, да.

Ева кивнула, как будто он подтвердил нечто важное.

– Рорк, а как ты думаешь… если люди в чем-то ущербны, если они мучают своих детей – так, как мучили нас, – ты думаешь, это передается детям?

– Нет!

– Но ведь ты сам сказал…

– Нет. Мы сами себя сделали, Ева. И ты, и я. Если бы это было не так, я стал бы бродягой, шатался бы по дублинским трущобам, нападал бы на тех, кто послабее. А ты была бы холодной, жестокой и безжалостной.

Она снова закрыла глаза.

– Иногда я такой и бываю.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Харрисон Тиббл, начальник управления, про­служил в полиции тридцать пять лет. Начинал он патрульным полицейским. Однажды был ранен: получил три пули в живот. Человек менее плот­ного сложения от такого скончался бы на месте, но Тиббл вернулся в строй через шесть недель.

Он был огромного роста и имел внушитель­ный вес, пугая преступников своей массивной фигурой и устрашающей ухмылкой. За всю карьеру Тиббл не допустил ни одного промаха и был полицейским до мозга костей.

У него было крупное лицо с квадратной че­люстью, руки, как вертолетные лопасти, и суро­вый характер.

Еве он нравился, хотя в глубине души она его немного побаивалась.

– В какой же куче дерьма мы оказались, лей­тенант!

Ева предстала перед ним в сопровождении Фини и Уитни. Но понимала, что этот бой ей придется выдержать в одиночку.

– Сэр, Дэвид Анжелини находился на месте преступления в тот момент, когда была убита Луиза Кирски. У нас имеется видеозапись. На время, когда были совершены два предыдущих убийства, твердого алиби у него нет. У него зна­чительные долги, и кредиторы на него наседают. После смерти матери он должен получить солид­ное наследство. Известно, что она отказалась оп­латить его долги.

– Деньги – мотив старый как мир. Но ка­ковы могли быть мотивы еще двух убийств?

«Он прекрасно знает, что это наше слабое место! – подумала Ева. – Обо всем ему навер­няка докладывали».

– Анжелини знал Меткальф, бывал у неё дома, собирался заключить с ней контракт. Ему необходимо было ее уломать, но она набивала цену. Третье убийство было совершено по ошибке. Мы подозреваем, что его жертвой должна была стать Надин Ферст, которая по моей просьбе и при моей поддержке освещала ход расследова­ния на «Канале 75». Он был знаком и с ней.

– Да, вроде все должно сходиться… – Стул под Тибблом угрожающе скрипнул. – Анжели­ни находился на месте одного из преступлений, вы нашли мотивы, установили его связи с жер­твами. Но на ноже, который вы сочли орудием убийства, оказались следы крови только самого Анжелини: как выяснилось, он недавно порезал палец. Так что конкретных доказательств у вас нет.

– Пока нет.

– Зато у вас есть признание – правда, не от подозреваемого.

– Это признание – попытка направить следствие по ложному пути, – вставил слово Уитни. – Отец хочет защитить сына.

– Это вы так думаете, – сказал Тиббл невоз­мутимо. – Но признание зафиксировано, мало того, о нем стало известно средствам массовой информации. Итак, психологический портрет не подходит, признание получено не от того человека, оружие тоже не то… Мне кажется, что офицер, возглавляющий расследование, слишком поторо­пился с выводами.

Ева хотела было возразить, но он знаком велел ей замолчать.

– Я вам скажу, что думает публика, следя­щая за теленовостями. Семью, которую постигло несчастье, осаждают полицейские. Доказательств никаких. И три убийства не раскрыты.

– Но с тех пор, как Дэвид Анжелини оказал­ся за решеткой, ни одного нового убийства не произошло.

– Вы что же, считаете это доказательством его вины? Полагаю, суд в сложившихся обстоятельствах выступит против содержания Анжели­ни под стражей. – Он обвел взглядом всех при­сутствующих. – Вы, Фини, считаетесь у нас компьютерным гением. Как вы думаете, каковы наши шансы, если мы завтра передадим дело Ан­желини в суд, обвинив его в неоказании содейст­вия следствию и попытке дать взятку?

– Пятьдесят на пятьдесят, – пожал плечами Фини. – Или еще меньше, принимая в расчет сегодняшний репортаж этого кретина Морса.

– Совершенно с вами согласен. Так что при­дется выпустить его.

– Выпустить?! Сэр…

– Если мы предъявим ему эти обвинения, то добьемся только одного: окончательно испортим свою репутацию в глазах общества. Симпатии публики будут на стороне сына трагически погибшей прокурора Тауэрс. Отпустите его, лейте­нант, и копайте дальше. Но установите за ним наблюдение, Уитни. И за его отцом тоже. Я хочу знать о каждом их шаге. Да, и найдите, откуда идет утечка информации, – добавил он жест­ко. – И когда выяснится, какая сволочь выдала сведения Морсу, я лично с ним поговорю. А ты, Джек, держись пока что от Анжелини подальше. Сейчас не время выказывать свои дружеские чувства.

– Я собирался побеседовать с Мириной. Хотел уговорить ее не давать больше интервью.

– Поздно уже уговаривать, – заметил Тиббл. – Сейчас главное, – обнаружить орудие убийства и следы крови. И, ради всего святого, сделайте это до того, как кому-нибудь еще пере­режут горло!

Голос у него был зычный, и приказы разда­вать Тиббл умел.

– Фини, покажите, на что вы способны. Снова проглядите имена в записных книжках жертв, проверьте, были ли у них общие знако­мые с Ферст. Найдите кого-нибудь, кого могли заинтересовать все трое. Это все, джентльмены. – Он встал из-за стола. – Лейтенант Даллас, за­держитесь на минуту.

– Позвольте высказать свое мнение, шеф, – обратился к нему Уитни. – Как непосредствен­ный начальник лейтенанта Даллас, считаю ее ве­дение расследования образцовым. Несмотря на трудные обстоятельства, она делала все, что было в ее силах.

Тиббл нахмурился.