видел, что его глаза в свете свечей — не черные, но желтые, потому-то я никогда не мог отделаться от ощущения, что он Чэйсули хотя сам Роуэн и отрицал это.
— Когда мы начнем сражение, господин мой? Я рассмеялся его нетерпению:
— Сейчас поздняя зима. Нам нужно будет время, чтобы собрать людей.
Возможно, весной мы сможем начать… — я жестом показал ему — встань. Поднимайся. Здесь не место для таких церемоний. Да и я еще не Мухаар.
Роуэн не пошевелился:
— Примешь ли ты мою службу? Я наклонился, ухватил его за рубашку и поднял на ноги:
— Я же сказал тебе, поднимись с пола, — проговорил я мягко, к моему удивлению, мальчишка за это время успел изрядно подрасти. Когда мы виделись в последний раз, ему было едва тринадцать лет.
Роуэн оправил одежду:
— Да, господин мой.
Я повернулся к остальным. Все они были людьми Роуэна, готовыми к восстанию и мятежу. Сейчас на их лицах читалась растерянность: они не до конца верили в то, что принц, которого они так ждали, действительно вернулся и теперь находится среди них.
Я прочистил горло:
— Большинство из вас слишком молодо, чтобы помнить Хомейну до кумаалин до тех времен, когда мой дядя Мухаар вынес всем Чэйсули смертный приговор. Вы выросли в страхе и недоверии к ним — как и я сам, — я поднял руку, исключая самую возможность каких бы то ни было возражений. — Они не демоны. Не звери.
Они не служат богам преисподней — они служат мне.
Я помолчал:
— Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел воина Чэйсули?
Нестройный хор отрицаний был мне ответом, даже Роуэн сказал — нет. Я заглянул в лицо каждому из них:
— Я не потерплю вражды и кровопролития между своими людьми. Чэйсули — не враги вам.
— Но… — начал было один из хомэйнов — и тут же умолк под моим взглядом.
— Не так просто забыть то, чему вас учили всю жизнь, — продолжал я уже спокойнее. — Я знаю это лучше, чем вы думаете. Но я полагаю также, что вы сможете пересилить суеверный страх перед тем, чего не понимаете — и тогда вы увидите, что они ничем не отличаются от остальных людей, — я помолчал. — Лучше бы вам так и поступить.
За моей спиной коротко рассмеялся Роуэн. И мне показалось, что в его смехе слышится облегчение.
— Будете ли вы служить мне, — спросил я, — даже если подле меня будут Чэйсули?
Согласились все. Я ожидал услышать в их голосах недоверие и нерешительность — ничего подобного не было.
— Итак, Песнь продолжается, — пробормотал Лахлэн, и я рассмеялся его словам.
Роуэн рассказал мне и о моей родне, оставшейся в живых: о матери и о сестре. Мы сидели вдвоем за угловым столом, обсуждая планы создания армии.
Роуэн говорил ясно и подробно: было видно, что он действительно всерьез обсуждал эти вопросы со своими единомышленниками, и я был благодарен ему за это. С его помощью подготовка к восстанию и войне пойдет гораздо быстрее.
Но когда наконец он вскользь заметил, что, должно быть, моей матери не хватает общества моей сестры, я жестом остановил его.
— Разве Турмилайн не в Жуаенне? Роуэн покачал головой:
— Беллэм держит ее заложницей. Уже несколько лет: мне кажется, это случилось вскоре после того, как вам удалось бежать из Хомейны-Мухаар.
Удалось бежать… Тинстар просто отпустил меня. Я угрюмо ковырнул ножом столешницу и знаком попросил Роуэна продолжать.
Он пожал плечами, не зная, что я хочу от него услышать:
— Госпожу Гвиннет держат в Жуаенне под надежной охраной. Принцесса Турмилайн, как я и говорил — в Хомейне-Мухаар. Беллэм старается заполучить в свои руки все, что только может привести тебя к нему. Он не смеет дать им свободу, страшась, что, находясь на воле, они дадут хомэйнам повод к восстанию.
— Вместо меня? — я задумчиво поскреб бороду. — Что ж, Беллэм будет слишком занят мной. Ему больше не нужны эти две женщины.
— Но он будет держать их в плену, — уверил меня Роуэн. — Он никогда не отпустит их, поверьте, господин мой.
На мгновение он умолк и внимательно посмотрел на меня:
— Идут даже разговоры о том, что Беллэм собирается жениться на твоей сестре.
Я выругался и вскочил на ноги, невольно схватившись за меч — мы уже успели снова замотать рукоять кожей — но тут же снова сел и с размаху всадил нож в дерево столешницы:
— Торри этого не допустит.
Я прекрасно понимал, что ее никто не станет слушать. Женщины в таких случаях лишены права голоса. Роуэн улыбнулся:
— Я слышал, что она — не слишком-то удобная Заложница. Тем более, две женщины в одном замке… — он весело рассмеялся.
— Две?
— Дочь Беллэма, принцесса Электра, — Роуэн нахмурился. — Поговаривают, что она — любовница Тинстара.
— Тинстара? — я выпрямился и внимательно посмотрел на Роуэна. — Беллэм отдал ему свою дочь?
— Я слышал, что это цена, которую назначил Тинстар за свою помощь Беллэму.
Мой господин, я немногое могу рассказать вам. По большей части, все это только слухи. Я не решусь утверждать, что все это правда.
— В слухах всегда есть толика правды, — задумчиво проговорил я, снова принявшись за пиво. — Что ж, если она — любовница Тинстара, я смогу использовать ее в своих целях.
— Ты хочешь использовать женщину против чародея? — Роуэн потряс головой. Прости меня, господин мой, но, мне кажется, ты совершаешь ошибку, — Принцы не совершают ошибок, — надменно проговорил я и тут же ухмыльнулся, заметив его смущение. — Да нет, глупости, любой человек может ошибиться, и только глупец не признает этого. Что ж, нам нужно составить план.
Вернее, два плана — как освободить мою мать из Жуаенны и Торри — из Хомейны-Мухаар.
Я нахмурился: ну, почему рядом со мной нет Финна! Тяжко будет обдумывать такое без него… Пристально взглянул на Роуэна:
— Для человека, который отрицает, что он Чэйсули, ты просто необыкновенно похож на воина.
Лицо Роуэна потемнело:
— Я знаю. Это мое проклятье.
— Не бойся. Мне ты можешь спокойно признаться… — Мне не в чем признаваться! Меня порадовало, что он не скрывает своего гнева — даже перед принцем. Во мне всегда вызывали подозрения люди, прячущие свои истинные мысли и чувства за угодливыми улыбками и раболепными поклонами.
— Я сказал уже, что я не Чэйсули, — уже спокойнее повторил он, и, подумав, прибавил, — господин мой.
Я рассмеялся — но смех замер у меня на губах: я услышал, как позади меня Лахлэн коснулся струн своей Леди, сплетая странное колдовство.
Я обернулся к моему загадочному союзнику. Элласиец. Чужак, который утверждал, что хочет стать моим другом. Был он слугой Беллэма? или — Тинстара?
Или — он просто сам по себе, слишком умный и хитрый человек, чтобы служить другим? Я по- прежнему сомневался в нем.
