Строго говоря, это были попоны: каждый конь был накрыт двумя такими попонами, ворсом наружу. По ночам пони служили нам с Финном одеялами: конечно, от них разило конской шкурой и конским потом, зато, завернувшись в них, было тепло спать. Теперь я расстелил их на снегу: поужинав, мы сможем положить под них горячие камни и немного согреть их.
Позади меня раздался звук. Шаги в глубокому снегу. Моя рука метнулась к рукояти меча, я вырвал клинок из ножен и резко обернулся, готовый к нападению.
Заходящее солнце наполнило живым пламенем врезанную в клинок рунную вязь.
Передо мной из сгущающейся тени вынырнули три человека с мечами наготове, позади было еще несколько — сколько, я не знал, на это у меня не осталось времени. Я подумал о том, где сейчас может быть Финн — а потом перестал думать и об этом: на размышления у меня тоже не осталось времени.
Первого из нападавших я убил легко, успев только заметить выражение изумления на его лице, когда мой меч рассек шерсть, кожу и меха и перерубил кость предплечья, вонзившись в грудную клетку. Он еще оседал на снег, когда я вырвал меч из раны, приготовившись к новой атаке.
Я успел расправиться со вторым нападавшим, когда остальные сделали то, что и должны были сделать с самого начала. Они навалились на меня все вместе: даже если бы я успел достать мечом одного из них, остальные без труда справились бы со мной. Я не сомневался в том, что заберу с собой на тот свет еще одного, а может, и двоих — Финн был хорошим учителем, да и жизнь наемника оказалась для меня неплохой школой — но это ничего не изменило бы в моей собственной судьбе.
Я буду мертв, и Беллэм сможет наконец получить голову самозваного принца.
Холодная сталь коснулась моей шеи — чуть ниже ямки под затылком. Второй клинок был приставлен к моему горлу, третий упирался мне в живот — я чувствовал острие меча даже сквозь зимнюю одежду. Значит, у меня осталось четверо противников: трое взяли меня в кольцо, четвертый — вернее, шестой в этой шайке, поскольку еще двое были мертвы — пристально разглядывал меня, стоя чуть в стороне. Похоже, он был предводителем этой шайки. Его лицо было забрызгано кровью, но он явно не был ранен.
— А ну, стой и не рыпайся, — проговорил вожак. Говорил он по-хомэйнски, и в его голосе явно слышался страх.
Я жестом указал на свой пояс:
— Мое золото вот тут.
— Твое золото нам не нужно, — поспешно проговорил вожак. — Нам нужно кой-чего другое. Он улыбнулся:
— Но уж коли ты сам предложил, твое золото мы возьмем тоже.
Я все еще сжимал в руке меч — но меня быстро обезоружили, один из нападавших забрал его у меня и отшвырнул его в сторону — меч лег поперек очага, звякнув о камни. Пламя охватило кожаную обмотку рукояти, и я понял, что пройдет совсем немного времени — и на свет явится гербовый золотой лев… — Так чье же золото вам тогда нужно?
Я говорил по-хомэйнски, но с выговором Кэйлдон.
— Золото Беллэма, — ухмыльнулся предводитель. Я яростно выругался про себя. Легко же меня поймал проклятый Солиндец!.. а я ведь даже не успел еще добраться до границ Хомейны…
Однако на лице я достаточно убедительно изобразил недоверчивое удивление:
— Что нужно Беллэму от наемника? Он может купить сотни таких, как я!
— Ты путешествуешь с оборотнем, — заявил главарь.
Я все еще хмурился, словно бы в глубоком раздумье:
— Да. Ну и что с того? Что, Беллэм объявил это незаконным? Я не хомэйн, я
— кэйлдонец, и выбираю в спутники кого захочу.
Краем глаза я следил за рукоятью меча: кожаная обмотка почернела и сморщилась. Не пройдет и нескольких мгновений, как они поймут, кто я. Если еще не поняли. Если не знали этого с самого начала.
— Чэйсули приговорены к смерти, — ответил хомэйн. — Беллэм поддерживает эту политику со времен Шейна.
Я позволил себе выразить удивление и даже слегка присвистнул:
— Это что же, значит, вы признаете Беллэма королем? Хотя вы сами хомэйны?
Главарь бросил взгляд на остальных. Их лица были мне знакомы: в прошлый вечер я всех их видел в харчевне. Они слышали послание Беллэма, которое читал арфист… Я не знал только одного: когда и чем успел выдать себя.
Человек сплюнул в снег:
— Мы признаем золото Беллэма, потому как больше нам неоткуда взять денег.
Пока он предлагает плату за каждого убитого Чэйсули, мы будем служить ему. Вот и все дела.
Теперь мое удивление было искренним. Охота снова шла не за мной. Им нужен был Финн — но поймали-то они меня, принца, голова которого в глазах Беллэма стоит пяти сотен убитых Чэйсули.
Но во всем мире не нашлось бы пяти сотен Чэйсули. Мой дядюшка постарался на славу.
— Вы перешли границу, охотясь на Чэйсули? — поинтересовался я. Вожак улыбнулся:
— В Хомейне их нелегко разыскать, а элласийский король приютил их — потому мы их здесь и ищем. А ты что, знаешь другой способ заработать золото?
— Тогда зачем вы разоружили меня? — очень спокойно спросил я. — Я-то здесь причем?
— Ты шел с этим оборотнем. Мы схватили тебя — значит, схватим и его. Пока твоя жизнь в наших руках, он не перекинется зверем.
Я рассмеялся:
— Вы рассчитываете на то, чего нет. Этот Чэйсули — просто мой попутчик, мы ничем не обязаны друг другу. С моей смерти вам не будет никакого толку, — я помолчал. — А вы ведь собираетесь меня убить, верно?
Хомэйны переглянулись . На мгновение в голубых глазах вожака возникла нерешительность, потом он пожал плечами — должно быть, принял окончательное решение:
— Ты убил двоих моих людей. Ты должен заплатить за это.
Тут я услышал звон конской сбруи, далеко разносящийся по притихшему лесу.
Хомэйны насторожились — и тут из-за деревьев показался всадник. ему дорогу. С другой стороны к арфисту тихо приблизился Сторр.
И чары пали.
Я протянул руку и, перехватив меч за клинок, высвободил его из осторожных руг Лахлэна. Меч был все еще горячим — но не настолько, чтобы обжечь меня. Это просто напомнило мне о том, что произошло здесь несколько минут назад.
Лахлэн стоял неподвижно — теперь в его руках оставались только свернутые рукавицы. Он ждал — молча, но я чувствовал, что с каждым шагом Сторра и Финна его напряжение растет. Я сам, напротив, успокоился: ситуация была теперь в наших руках. И чародей-арфист ничего не мог сделать с нами.
Финн остановился прямо перед Лахлэном:
— Остальные мертвы.
— Ты убил их? — начал арфист растерянно. — Но я поручил им…
— Да, — насмешливо согласился Финн. — Я предпочитаю не рисковать.
Лахлэн хотел было возразить, но передумал. Я видел, как застыло на миг его лицо. Затем он снова попытался объяснить:
— Ты отнял четверых людей у армии Кэриллона. И в бою вы недосчитаетесь четверых солдат. Финн улыбнулся — но как-то невесело:
— Лучше армия Кэриллона потеряет четверых солдат, чем самого Кэриллона.
Лахлэн бросил на меня острый взгляд:
— Вы не верите мне, когда я говорю, что хочу только помочь вам. Что ж, я понимаю это. Но он — Чэйсули. Он может выведать у меня правду. Мне ведомы его дары — ибо я обладаю своими дарами…
— И, обладая ими, ты можешь противостоять мне, — заметил Финн.
Лахлэн покачал головой:
— Когда в моих руках нет арфы, я лишен и магической силы. И я не Айлини, потому ты можешь не
