— Мне все равно. Давай забудем о нем.
Лицо Дел соответствовало ее тону.
— Нельзя. Думаю, нам лучше спать в разных комнатах, и не только из-за спора… Мне нужно побыть одной, мне нужно время, чтобы собраться.
— Собраться? — я нахмурился. — Я тебя не понимаю.
— Чтобы убить Аджани, — сказала она. Я так и не понял, в чем дело.
— Ну и что? Ты найдешь его и убьешь, ради этого мы сюда и приехали. Ты мечтала об этом целях шесть лет.
Дел нахмурилась.
— Несколько месяцев назад все было бы очень просто, но теперь… — она помолчала, посмотрела на стол, изрезанный ножами и мечами, и с гримасой отвращения смахнула на пол щепки. — Теперь я другая. Задача та же, но я стала другой, — она избегала моего взгляда. — Я изменилась.
— Дел…
Веки со светлыми ресницами приподнялись. Голубые глаза наконец-то взглянули на меня.
— Было время, когда это не потребовало бы от меня усилий. Тогда месть была для меня всем миром, только о ней я и думала, только о ней мечтала, она должна была стать такой сладкой…
Она говорила с таким надрывом, что я боялся пошевелиться.
— Но ты изменил меня, Тигр. Ты случайно вошел в мою жизнь и заставил меня мыслить иначе, иначе чувствовать, — ее губы слегка сжались. — Я этого не хотела. Я никогда этого не хотела, и я чувствую смущение, я чувствую рассеянность… а рассеянность может быть опасной.
Рассеянность может быть смертельной.
— И поэтому я попрошу богов и меч помочь мне. Помочь собраться, чтобы я могла закончить свое дело, не мучаясь ненужными размышлениями.
Я внимательно посмотрел на нее.
— Ты пыталась сделать это и раньше? В ту ночь, когда мы снова встретились?
Кровь прилила к ее лицу.
— Ты видел?
— Видел, — и я этим не гордился. — Дел, я не знал, что и думать. Я даже представить не мог, чем ты занимаешься там, в деревьях, с магическим мечом. И я пошел посмотреть.
Дел мое признание настроения не улучшило.
— И я снова попрошу меч, — объявила она, — снова и снова, если будет нужно. Я должна вернуть себе собранность.
— Если ты собираешься выжать из себя остатки человечности чтобы легче было убить Аджани, я думаю дело того не стоит.
Голубые глаза сверкнули, губы плотно сжались.
— Я поклялась.
Я вздохнул.
— Ладно. Сдаюсь. Делай что хочешь, — я подозрительно покосился на нее. — Но если ты просто не хочешь спать со мной, не притворяйся. Ненавижу, когда женщина притворяется.
— Я никогда этого не делаю.
Никогда не делала: это правда. Но это не значит, что такие женские игры ей не знакомы.
Я подвинул к ней кувшин.
— Выпей.
Дел присвоила мою чашку.
— У тебя действительно есть сын?
— Я же говорил тебе, баска: насколько я знаю — нет.
— Да, я помню… но ты не уверен.
— Я не собираюсь обсуждать это… по крайней мере с тобой, — я отобрал у нее кувшин и большими глотками выпил акиви прямо из горлышка.
Дел потягивала свою долю.
— Но это не исключено, — заметила она.
Я хмуро посмотрел на нее.
— Да, не исключено. У меня может быть несколько сыновей, у меня может быть множество сыновей, ну и что? Ты предлагаешь всех их разыскивать?
— Нет, но очевидно у кого-то из них возникло желание разыскать тебя,
— Дел покосилась на Киму, которая уже сидела на колене очередного клиента.
— Он знает, кто ты для него, и хвастает тобой в кантинах.
Я задумался. Может если бы у меня был знаменитый отец, и я бы им хвастался, но мне самому не нравилось быть предметом хвастовства. Одно дело когда тебя расхваливают, и совсем другое когда незнакомый человек объявляет тебя своим родственником. Очень близким родственником.
Дел пила акиви маленькими глотками.
— Хозяин гостиницы запросил дорого. Я стала угрожать, чтобы мы уедем, а он посоветовал идти куда хотим, потому что и его гостиница, и все гостиницы в Харкихале переполнены из-за Оракула. Все едут сюда.
Я с трудом отвлекся от мыслей о сыне.
— Что?
— Оракул, — повторила Дел. — Помнишь, что говорил святой в Ясаа-Ден?
— А, это, — я отмахнулся. — Нет смысла ни нам, ни кому-то еще ехать в Искандар, пришел Оракул или нет.
Дел изучала свою чашку.
— А люди едут, — сказала она.
— Ты кажется сказала, что все собираются в Харкихале.
— Сначала в Харкихале, — согласилась она. — Ты знаешь, где Искандар?
— Где-то там, — я махнул рукой в северо-восточном направлении.
— Не совсем там, — Дел повторила мой жест, но направлении было ближе к северу. — Хозяин гостиницы сказал, что Харкихал — последнее большое поселение перед Искандаром, и люди останавливаются здесь, чтобы купить запасы в дорогу.
— От Искандара остались одни руины.
— Поэтому люди и запасаются, там ведь ничего не купишь.
Я допил акиви и поставил кувшин на стол.
— И, я полагаю, этот болтливый хозяин гостиницы верит в Оракула и в мессию.
Дел пожала плечами.
— Не знаю, во что он верит, но он сказал мне, что люди едут в Искандар.
Я скривился.
— Потому что, видите ли, снова к нам приходит Джихади.
Дел крутила в руке чашку, наблюдая как двигаются ее пальцы.
— Людям нужно многое, Тигр. Некоторым нужна религия, другим — мечты, рожденные травой хува. Я не хочу рассуждать, что хорошо, что плохо, что правильно, а что нет, только людям что-то НУЖНО, чтобы выжить, — спокойно говорила она. — Я, после того, что сделал Аджани, нуждалась в мести. Эта нужда помогала мне жить, — она оторвала взгляд от чашки и посмотрела мне в глаза. — И у тебя тоже была нужда. Поэтому ты и выжил в рабстве. Поэтому ты не умер в шахте Аладара.
Я долго не отвечал, а когда ответил, не сказал ничего ни о себе, ни о месяцах, проведенных в шахте.
— Значит ты считаешь, что людям нужен Оракул. Потому что им нужен джихади.
Дел пожала одним плечом.
— Мессия это особый вид волшебника, разве нет? Ведь он может совершать чудеса, исцелять больных, поднимать парализованных. Он может даже вызвать дождь, чтобы напоить землю, иссушенную годами засухи.
Я ухмыльнулся.
