шипение стали, выскользнувшей из ножен, и мне в голову пришла интересная мысль: попробует ли Дел убить меня, чтобы удержать меня от самоубийства?
Но почему-то я не засмеялся. Особенно глядя на меч.
Я осторожно приблизился к нему — ничего не почувствовал. Ни страха, ни мрачного предчувствия, ни желания нанести себе вред. Просто легкое любопытство, чего же хотела эта штука?
Клинок поднимался над камнями.
Я наклонился, обхватил пальцами выступавшую из камней рукоять, стараясь держаться подальше то клинка, вынул меч и взял его как положено, двумя руками.
Чернота снова поднялась по клинку. На этот раз она коснулась рун.
— Он не хочет туда ехать, — выпалил я.
— Что? — удивилась Дел.
— Оно… он… не хочет туда ехать, — я хмуро смотрел на меч, потом поднял глаза и встретил взгляд Дел. — Чоса Деи хочет на Юг.
Дел плотно сжала губы.
— Скажи ему, что мы поедем на Север.
— На северо-восток, — поправил я. — И он точно знает, какой дорогой мы едем… потому что все это он устроил, — я помолчал. — В общем, это одна из причин. И еще он хочет выбраться из меча. Подчинить себе мое тело.
Дел убрала Бореал в ножны и подвела мерина поближе.
— Клинок снова почернел.
— Частично, — я повернул клинок, разглядывая обе его стороны. — А как ты думаешь, что случится, когда он весь станет черным?
— Ты действительно хочешь это выяснить? — нехорошим голосом поинтересовалась Дел.
Я резко посмотрел на нее.
— Ты знаешь?
— Нет. Но я бы не рисковала ради того, чтобы выяснить.
— Да и я тоже, — пробормотал я. — Пора снова показать ему, кто из нас хозяин.
Как и раньше, я сжал обеими руками рукоять. Прошлый раз мне пришлось спеть песенку, чтобы поставить Чоса Деи на место. Я вспомнил ее и она снова наполнила мою голову. Несколько секунд я не думал ни о чем, кроме уверенности в своем превосходстве над Чоса. Это было так же верно, как превосходство гнедого жеребца над чалым мерином.
Когда я открыл глаза, с меня тек пот. Песня в моей голове умерла. Руны очистились.
— Немного отступила, — выдохнул я. — Каждый раз чернота поднимается все выше.
— Будь всегда настороже, — посоветовала Дел.
— Настороже, — пробормотал я. — Это ты будь настороже.
Ее лицо куда-то поплыло.
— С тобой все в порядке? — тревожно спросила она.
Я добрался до жеребца. Гнедой лениво обшаривал губами землю и успел вымазать всю морду.
— Она спрашивает, все ли со мной в порядке. А я и сам не знаю, хорошо ли это, если со мной все в порядке. После каждого выяснения отношений с этим мечом я чувствую себя так, словно постарел лет на десять, — я вдруг застыл, ухватившись за стремя, и резко повернулся к Дел. — Ведь это не так, да?
— Что не так?
— Я не постарел лет на десять или двадцать?
Дел критически осмотрела меня.
— Не сказала бы. Ты выглядишь как обычно… Я бы дала тебе лет шестьдесят.
— Не смешно, — бросил я и запоздало понял, что вложил в эту фразу слишком много чувства. — Ладно, ладно… Только не надо меня по всем винить. Кто знает, на что способен Чоса Деи, даже в этом мече.
— Никто не знает, — признала Дел. — Успокойся, Тигр, ты не постарел. Ты выглядишь даже лучше, чем неделю назад — тренировки тебе на пользу. Тебе бы следовало почаще заниматься.
— Занимался бы, если бы была возможность, — пробормотал я. — Может в Искандаре…
Я повернулся к жеребцу, который поприветствовал меня, ткнувшись мордой мне в лицо и фыркнув. Когда гнедой фыркает, слюна летит во все стороны, на этот раз к ней примешивалась грязь, которую жеребец успел подобрать с земли.
Я выругался, стер грязные потеки с лица и шеи и обозвал жеребца дюжиной нельстивых Южных кличек. Гнедой слышал их и раньше и поэтому даже ухом не повел. Мне оставалось только поймать повод, вставить левую ногу в стремя, с усилием приподняться и шлепнуться в седло. Устроившись, я внимательно посмотрел на Дел.
— Ну хорошо, — сказал я, — сдаюсь. Чем быстрее мы вытащим Чоса Деи из меча, тем счастливее я буду… и если для этого придется разыскать Шака Обре, мы это сделаем.
Дел как-то странно посмотрела на меня.
— На это могут уйти месяцы, — заметила она, — а может и годы.
Я стиснул зубы и кивнул.
— Знаю. А что, в аиды, мне остается? Бороться с этой штукой весь остаток жизни?
— Думаю, тебе следует осознать, какого рода обязательство ты сейчас на себя берешь, — спокойно сказала Дел.
Я уставился на нее.
— Этот меч только что пытался заставить меня вырезать самому себе кишки. Теперь это личное дело.
На лбу Дел появились морщины.
— Шака Обре это только имя, Тигр… Его трудно будет найти.
Я вздохнул.
— Но мы же нашли Чоса Деи, найдем и Шака Обре, чего бы нам это не стоило.
Дел вдруг широко, искренне улыбнулась.
— Ты что? — насторожился я.
— Ты сейчас говоришь совсем как я.
Я задумался, вспомнил сколько лет Дел искала Аджани и каких жертв ей это стоило.
Теперь пришла моя очередь.
Дел подвела чалого ко мне.
— Сколько еще до Искандара?
— Судя по рассказам Рашада, еще день пути. Завтра вечером должны быть уже в Искандаре, — я проследил взглядом за дорогой, извивающейся среди низкорослых деревьев и высокой спутанной травы.
— Знаешь, а было бы совсем неплохо, если бы джихади оказался настоящим. Может он смог бы справиться с моим мечом.
— Ты и сам прекрасно справляешься со своим мечом, — раздраженно заметила Дел. Помолчав, она добавила: — Главное, Тигр, это желание сделать что-то.
Я долго смотрел на нее, потом поерзал в седле и неожиданно для самого себя сказал:
— А знаешь, я буду просто счастлив, когда узнаю, что Аджани мертв.
Мои слова застали Дел врасплох.
— Почему?
— Потому что может быть тогда ты вспомнишь, каково это, быть человеком.
— Я… — она открыла рот, чтобы возмутиться, но замолчала.
— ИНОГДА ты об этом вспоминаешь, — согласился я, — а потом снова становишься жестокосердной и рассудительной сукой.
Я повернул жеребца и поехал по дороге. Через несколько секунд Дел последовала за мной.
Тишина иногда может сказать больше чем слова.
Как я слышал, Искандар был древним городом. Его построили задолго до того, как появился
