Его собеседник улыбнулся.
— Ну, сегодня вечером мы разобьем скромный лагерь у дороги и получим возможность освежиться. — Он поджал губы. — В данный момент слуга-вестри подгоняет для вас, Ториан, мой костюм, пока другой слуга работает с платьем, которое я купил сестре и которое без труда можно переделать под вашу… более стройную фигуру, Мэгги.
Мэгги улыбнулась.
— Вы не расскажете нам, почему… зачем все это? Что вам так надо от Торсенов?
Бранден дель Бранден кивнул:
— Тут нет никакой тайны. Ториан дель Ториан был наследственным — и весьма преуспевающим — членом Дома Ст… то бишь Общества, как его называют его члены. Профессиональный поединщик на службе Дома Пламени, он представлял Дом, когда речь шла о делах чести, где от заинтересованных лиц требовались умения, которыми они не обладали.
— Как? — Мэгги наморщила лоб. Ее собеседник развел руками.
— Ну, вы же не станете ожидать, что старый вельможа сам выйдет против молодого хлыща, который, скажем, несерьезно отнесся к его дочери, или что командир ополчения встретится лицом к лицу с одним из своих подчиненных, верно?
— Конечно, нет, — ответила Мэгги, бросив на Торри непонимающий взгляд. Торри пожал плечами.
— Однако очевидно, что в первом случае должен найтись способ добиться удовлетворения, а во втором — указать молодому человеку на его место. Кроме того, поединки происходят не только из-за чести, но и из-за коммерческих дел; вряд ли благородный захочет по такому поводу марать свой клинок и проливать кровь. Тогда нанимают профессионала. — Бранден дель Бранден поджал губы. — И, конечно, в таких случаях вторая сторона чаще всего следует примеру первой. — Он внимательно посмотрел на Торри. — Этим-то и занимался Ториан дель Ториан, и делал свое дело хорошо — как прежде его отец и его дед, — причем настолько хорошо, что Торианам пожаловали жилье в Старом Городе и право свободно по нему передвигаться. Этой привилегией он воспользовался, чтобы предать Его Пылкость и похитить пленника.
— Осию.
— Возможно, что так он называет себя, но это не настоящее его имя. — Бранден покачал головой. — Орфиндель, вот как его зовут. Не исключено, что он имеет отношение к легендарному Орфинделю, хотя на то и не похоже. Конечно, Древнему было известно достаточно, чтобы найти Скрытый Путь в банк Его Пылкости, а потом скрыться в компании Ториана.
Рассказчик на мгновение выглянул из окна.
— Вскоре мы остановимся на ночлег. Завтра мы вернемся на дорогу, и путь до Фалиаса займет еще несколько долгих дней. — Он дотронулся своей вилкой до щеки. — А тогда, конечно, Его Пылкость решит, как поступить с вашим отцом.
— И как же?
Бранден дель Бранден загнул палец.
— Может казнить его без суда и следствия, — он загнул второй палец, — или отдать под суд Дома Стали, — третий палец, — или ничего не сделать. А может, сделает что-нибудь еще.
Торри так сжал свою вилку, что костяшки пальцев у него побелели.
— Казнить без суда и следствия… Только через мой труп.
Бранден дель Бранден улыбнулся:
— Какое интересное выражение вы выбрали.
Три экипажа и сопровождающий конный отряд остановились на приготовленном для лагеря месте на прибрежной поляне, и к тому времени, когда Торри и Мэгги выпустили из экипажа, лошадей уже увели к реке ниже по течению, а на пологом склоне, покрытом травой, спокойные слуги-вестри разбивали разноцветные шелковые шатры и навесы.
Все было тихо и мирно, если не обращать внимание на охрану.
Херольф, уже в человеческом облике, щелкнул пальцами и махнул рукой дюжине серых Сынов, которые немедленно рассыпались и направились вверх по склону, пронзительно взлаивая и подвывая, словно перекликались друг с другом и со своими вожаками — вероятно, так оно и было.
Подъехал и остановился третий экипаж, откуда выпустили мать и отца. Торри сделал к ним шаг, но страж опустил копье, направив острие в грудь молодому человеку.
— Не стоит, — проронил Бранден дель Бранден, отводя копье от груди Торри движением пальца. — Не вижу здесь ничего страшного. — Он повернулся к отцу Торри. — Я предлагаю дать мне слово чести; ваши дамы станут заложницами, а вы пообещаете не убегать и не брать в руки оружие.
— А что взамен?
Бранден пожал плечами.
— Взамен, Ториан дель Ториан, вам развяжут руки, и у вас будет такая же возможность помыться и привести себя в порядок, как у вашего сына, его дамы и вашей… жены.
Отец почти не раздумывал:
— На эту ночь я даю вам слово.
— Очень хорошо. — Бранден щелкнул пальцами. — Освободите Ториана дель Ториана от уз и не забудьте сковать его снова на рассвете.
Один из стражей — увидев нашивку на его плече, Торри решил, что это офицер, — сделал шаг вперед.
— Ториана Изменника? Вы поверите на слово Ториану Изменнику?
Торри вышел вперед.
— Что, приятно оскорблять человека, когда у тебя в руках меч, а он безоружен?
Он услышал, как позади задохнулась мать и отец издал низкий недовольный звук.
Стоявший сам по себе — никто из людей, казалось, не желал находиться подле него — Херольф улыбнулся, показав зубы слишком острые и желтые, чтобы походить на человеческие.
— А, хоть кто-то с характером по крайней мере! — Офицер неприятно улыбнулся и поклонился, не сгибая спину. — Я Данар дель Регинал, минор и коадъютант Дома Пламени. Лорд Бранден, даете ли вы позволение решить дело поединком сегодня вечером?
У Брандена был такой вид, будто он проглотил какую-то кислятину.
— Только до первого касания. Я не желаю видеть иной крови, кроме той, которая прольется после первого укола. — Он повернулся к Торри; на его лице, а в особенности — в глазах не осталось и следа улыбки. — Вы выросли не здесь, потому я прошу вас не обижаться, если я специально укажу вам: бой только до первой крови; я сам буду распорядителем дуэли и позабочусь об этом.
Торри кивнул, хотя шея у него, казалось, одеревенела.
— Я понимаю.
Бранден поджал губы.
— Что ж, слово дано, и в ожидании поединка вам бы лучше удалиться и освежиться. — Он протянул руку. — Вот ваши шатры; вашу даму проводят к реке вестри.
Внутри шатра мерцал один-единственный светильник, свисавший с крестовины над головой, как раз под укрытой колпаком отдушиной, проделанной в шелковой ткани. Полом шатра служил толстый ковер, постеленный прямо на мягкую траву; в углу лежали две скатанные в рулоны постели, каждая перехвачена лентой, завязанной сложным узлом.
Губы у отца побелели.
— Зачем ты это сделал?
Торри захотелось ударить его.
— Я устал сидеть и терпеть — в отличие от тебя!
У матери был такой вид, как будто Торри ударил ее.
— Неужели ты думаешь…
