— Наверняка! — Ивар предложил руку Карин, и та, по кивку Ториана, приняла ее. — Вы будете жена моего старого друга? — спросил он, открывая шире дверь экипажа.
Карин кивнула, спускаясь на землю. Торри и Мэгги уже вышли из своего экипажа; Бранден дель Бранден с небольшим отрядом конвоировал их к следующим воротам.
— Я Карин Торсен, — представилась она. — А вы, значит, его добрый друг Ивар дель Хивал?
У толстяка оказалась крепкая, мозолистая ладонь фехтовальщика, но руку Карин он сжимал очень осторожно.
— Я польщен. — Ториан сверкнул глазами, и Ивар дель Хивал выпустил руку Карин. — Так, значит, он говорил обо мне?
Вообще-то нет. Но какой смысл признаваться в этом здесь и сейчас?
— Конечно же.
Ивар дель Хивал провел пальцами по бороде.
— Что ж, тогда, надо думать, мы с вами отлично поладим. Могу ли я претендовать на честь сопровождать вас к Его Пылкости? Герцог предвкушает встречу с вами. — Он оглядел одежду Карин. — После того, конечно, как мы позаботимся о том, чтобы вы могли умыться и переодеться; Его Пылкость не терпит отступления от установленных формальностей.
— Вы говорите так, будто мы здесь в гостях, — произнесла Карин. — Как будто нас не похитили и не приволокли сюда под угрозой смерти.
Ивар дель Хивал на мгновение прикусил нижнюю губу, размышляя.
— Да, в самом деле. — Он положил ладонь Карин на свое предплечье и похлопал по ней. — Не доверяйтесь моим словам; я человек очаровательный, но ненадежный.
— Почему-то я так не думаю, — заметила Карин. — Подозреваю, что ваша надежность легко перещеголяет ваше очарование. А я нахожу вас очаровательным.
Ивар дель Хивал усмехнулся:
— Неужели я буду спорить с дамой!
Оттого, что Торри все время хмурил брови, у него заныл лоб. Проход, который вел в Город, казался ему почему-то очень знакомым, хотя он никак не мог вспомнить, с какой стати. Рассказывая о Городах и Войне Городов, Дядя Осия никогда не входил в детали, значит, дело не в этом.
Все так странно. Он, Торри, не единственный, кому Город кажется знакомым. Мать, под руку с толстым бородатым типом, тоже что-то почувствовала, но их вели слишком далеко друг от друга, и мать с сыном не могли обменяться впечатлениями.
Это сделано нарочно?
Бранден дель Бранден заметил, что Торри пытается что-то сказать матери одними губами, и его лицо потемнело.
— Что, строите планы? — Он постучал по стене перчаткой с металлическими накладками на костяшках. — Позволю себе усомниться в том, что это подходящее место, разве что вам известен неведомый мне Скрытый Путь. — Бранден дель Бранден улыбнулся. — Если так, вы окажете величайшее одолжение, показав его мне, даже пытаясь совершить побег.
— Здесь нет… — Торри прикусил язык. Нет, в главном проходе не может быть потайных ходов; это противоречило бы его назначению. Все не так просто: скажем, потайная дверь в комнату Торри не противоречит назначению комнаты для гостей, поскольку достаточно запереть дверь с любой стороны, чтобы остаться в одиночестве. Ведь функция «личных апартаментов», как выражался Осия, в том и состоит, чтобы предоставлять человеку возможность побыть одному. Но идея запирающегося прохода в гостевую вовсе не расходится с назначением этой комнаты, а, напротив, отвечает самой ее сути.
Мэгги нахмурилась. «Что такое?» — спросила она одними губами.
Торри покачал головой. Потом. Есть во всем этом нечто важное.
До сих пор коридор вел под открытым небом, и все, кто шел по нему, были уязвимы для атакующих сверху, из-за зубцов парапета. Однако теперь переход превратился в туннель, освещенный светильниками, что висели на довольно толстой серебристой трубе, которая уходила внутрь. Интересно, что надо сделать, чтобы из трубы брызнуло в туннель горящее масло, сжигая кислород и поджаривая захватчиков… Торри не думал,
Решительно все здесь выглядело знакомым.
Юноша заранее знал, что за следующим поворотом откроется просторный широкий туннель, который изгибается достаточно круто, чтобы Торри — или нападающие — не могли видеть дальше чем на несколько шагов, но не настолько, чтобы трое человек, идущих в ряд, мешали друг другу.
Наконец переход вывел на просторную, мощенную булыжником площадь. Ее окаймляли растущие в кадках искривленные дубки у которых был такой вид, будто им сотни лет, хотя высотой деревца были едва в дюжину футов.
Торри прищурился: дубки показались ему покрытыми листвой воинами-карликами, застывшими в бессменном карауле.
С дальней стороны площади уходили наверх две лестницы: одна широкая, с протяженными пролетами и низкими ступенями — она вела на следующую площадь; другая, узкая и крутая, поднималась по зеленому склону к замку на вершине.
Они выбрали вторую.
Начинало припекать, но под лиственным пологом воздух был прохладен и влажен. Несмотря на это, Торри вспотел, стараясь поспеть за стражниками, пока все они поднимались по лестницам, останавливаясь на мгновение на каждой площадке, прежде чем повернуть и начать карабкаться по следующему пролету.
Впереди, отделенные от Торри троицей стражей, отец и мать держались бодро, и Мэгги лишь слегка запыхалась.
Торри улыбнулся девушке.
— Ничего, — сказал он на берсмале, — верх уже скоро.
Ивар дель Хивал нахмурился.
— Как видится, отец немало успел тебе рассказать о Городе. Или о Городах вообще?
Торри пожал плечами.
— Я просто прикинул высоту зданий и считал ступеньки.
Это не отец. Это Осия — его стиль, его вкус определили устройство Фалиаса. Дощечка у двери дома Торсенов была выполнена в том же ключе, что и плита на внешних воротах Города; изгибающиеся туннели напоминали плавную кривую проходов в загоны, которые отец и дядя Осия построили Эриксонам: упершись в угол, свиньи могут повернуть обратно, но по изгибающемуся коридору побегут как миленькие.
Пролеты лестницы, карабкавшейся по склону холма, становились все короче и короче, совсем как у той странного вида лесенки, которую дядя Осия помог построить Эйнару Аалбергу на силосной башне. Дизайн, конечно, непривычный, зато уставшему от подъема человеку до следующей площадки приходится одолевать все меньше и меньше ступенек.
Как раз там, где Торри и ожидал, последняя лестничная площадка оборвалась резким поворотом, еще дюжина ступенек привела их к узкой веранде с древней каменной оградой, поросшей мхом и увитой плющом. Старинная двойная дубовая дверь была открыта настежь, за ней виднелся темный проход внутрь.
— Этот коридор ведет в темницу, да? — спросил Торри. Ивар дель Хивал ухмыльнулся, но Бранден дель Бранден на мгновение поджал губы.
— Хотел бы я того, Ториан дель Ториан-младший, однако вряд ли можно счесть преступником сына изменника или того, кто убил человека на дуэли.
В дверях их встретили трое вестри во главе с до смешного тощим человеком лет пятидесяти, как решил Торри; его худобу лишь подчеркивали короткие штаны и черные чулки, хотя украшенный золотом, по колено длиной черный камзол (плащ?). Вообще-то это одеяние больше всего походило на крашеный лабораторный халат и придавало ему достоинство.
