– Получается, – похвалила она. – Из тебя вышел бы неплохой драматический актер.
–
– Я обожаю тебя, – легко и с чувством повторила гостья, вовлекаясь в игру.
– Чудо! – воскликнул Артем. – Представь: я готов поверить!.. Хоть это и глупо.
– А ты оригинал. Я еще с таким не сталкивалась…
– Я тоже тебя обожаю, – перебил ее Артем. – Тебя всю: твое лицо, глаза, ротик маленький, шею, сосочки, пупок сладкий, а всего сильнее – губки твои страстные…
В этой недолгой игре они казались со стороны не случайными партнерами на час, а настоящими любовниками – пылкими и романтичными. А ведь встретить новую любовь, воспылать ее пламенем – это как начать новую жизнь. Поэтому даже притворные слова о любви так будоражили чувства.
Но всему приходит конец.
– Ты ведь женат, как я понимаю… И любишь жену?… – спросила она, одеваясь.
Артем по инерции улыбался, еще не понимая, к чему она клонит.
– И сколько бы ты дал, чтобы не потерять ее?
Улыбка медленно покинула лицо Артема.
– Пятьсот баксов ради такого счастья, я думаю, вообще не деньги, – столь же мило и невинно, как перед тем по телефону, проговорила она.
Артем хотел что-то сказать, но лишь немо открыл рот. Два разных мира, две стороны его жизни грозили пересечься. Он сжал кулаки, но тут же остановил себя: не будет же он драться с женщиной.
– Ладно, расслабься, – усмехнулась гостья. – А то вон аж губы посинели. Шутка! – она потрепала Артема по щеке. – Признаюсь, была у меня мысль провернуть такую фишку, но ты меня расчувствовал своими «люблю» и «обожаю». Так что не волнуйся, шантажировать я тебя не стану. Наслаждайся со своей женой. Но если соскучишься, звони. Телефон, надеюсь, помнишь. Спроси Иру.
– Иру? – Артем недоверчиво оглядел ее. – Почему – Иру? До сих пор ты была Жанной.
– Ты уж извини. Жанна, видишь ли… сегодня у нее много встреч. А я ее лучшая подруга, вместе снимаем квартиру… Это был маленький сюрприз.
Когда Артем уже закрывал за гостьей дверь, на площадку со стороны лестницы вывернула соседка из квартиры слева, Светлана, молодая разведенная дамочка. Он защелкнул замок и лишь после этого стал соображать, успела ли соседка заметить, что девушка вышла из его двери. Но даже если и засекла, что из этого? У него могла быть деловая встреча. И вообще это никого не касается.
Встреча с женой получилась натянутой. Всю дорогу от вокзала ехали молча. Неужели Аня что-то почувствовала? Или они просто отвыкли друг от друга?…
И надо же такому случится: когда входили в подъезд, опять возникла некстати эта чертова соседка.
– С возвращеньицем! – пропела та слащавым голосом.
Артем, легонько подталкивая жену сумками, постарался поскорее проскользнуть мимо.
– А ваш благоверный так скучал, так скучал!.. – донеслось им вслед, и Артем явно уловил издевку.
К счастью, Аня, кажется, не обратила внимания на это ироничное «так скучал».
Весь остаток дня он старательно ухаживал за женой, стремился лишний раз коснуться ее руки, как бы невзначай провести ладонью по ее бедру. И загадочно улыбался про себя, ожидая вечера, постели. Уж там-то он искупит свою вину, устроит настоящий праздник.
Едва успели отужинать (с вином, цветами) – зазвонил телефон. Анна взяла трубку. Артем почему-то напрягся.
– Да, хорошо, – проговорила она и повернулась к мужу: – Я загляну к Светлане… поболтать. Ненадолго.
Прошла вечность. Артем не находил себе места. О чем можно так бесконечно долго болтать? И чего это соседке приспичило пригласить к себе Анну? Не такие уж они близкие подруги… Что же она там Анне впаривает?
Все, хватит, надо думать о приятном, остановил он себя. Лучше всего – о предстоящей близости. Ведь в их распоряжении целая ночь! Они не станут торопиться, они будут по капельке вкушать свое наслаждение. Пусть это будет не столь остро и волнующе-греховно, как с малознакомой женщиной, пусть не так шаловливо (и опасно), как с Жанной, то бишь с Ирой, но это будет… О-о, это будет пир гурманов!
… Анна лежала, точно примороженная, и никакими стараниями, ласками, никакими словами Артему не удавалось ее отогреть. «Все ясно, – сквозняком пронеслось в голове. – Эта стерва донесла-таки… Заложила! По доброте душевной, без всякого шантажа…»
– Аннушка, дорогая, – с еще большим рвением, почти с мольбой зашептал он. – Ну, что ты? Не думай ни о чем. Мы же рядом, мы любим друг друга – это главное. Вспомни, как мы были счастливы каждую ночь. Ну, улыбнись мне. Я так долго тебя ждал…
Он истекал желанием, и голос его звенел такими вибрациями любви и страсти, что жена как-то задумчиво провела пальцами по его лицу и, повернувшись к нему спиной, подставила ему ягодицы – как откуп, как приз за рвение. Он приник к желанной женщине, припал губами к шее, обвил руками, слился. Но… что-то было не так. Не слышалось отклика. И когда Артем в тревожном предчувствии повернул Аню к себе лицом, в глазах ее блестели слезы.
– Нет, я так не могу! – отвалившись на подушку, прорычал он. – Анна, ну что?! Ну что такого стряслось? Что там тебе соседка наклепала? Чего она вообще лезет в чужую жизнь, тварь! Но что бы она тебе ни наплела, знай – у меня ни с кем ничего не было! Ничего!
– Артем… что там у тебя было – не имеет никакого значения, – медленно произнесла женщина, глядя в потолок.
– Как – не имеет? – опешил Артем. Он готов был даже возмутиться, хотя, казалось бы, слова жены сами по себе сулили легкое прощение. Однако их многозначительность, их тон…
Глаза любимой поблескивали в косом свете бра. Что с ней? И тут Артема пронзила догадка… Так вот оно что!.. Вот почему она такая странная. Вот почему не обвиняет его, не клянет!
– Поня-я-ятно, – протянул он и выдержал паузу. – Ты сама мне изменила. Теперь понятно.
Минуту, две длилось тягостное молчание. Казалось, женщина колеблется: говорить – не говорить.
– Нет, Артем, – последовал наконец твердый ответ. – Все намного хуже… Для тебя, по крайней мере, – уточнила она.
«Что может быть хуже?» – облегченно вздохнул супруг.
А Анна между тем говорила дальше – медленно, ровно.
– Артем, я встретила одного человека… Мы прежде были знакомы. Когда-то встречались. Он жил в соседнем доме. Мы вместе… Хотя это сейчас не важно. Важно, что я поняла: я всегда любила его. По-настоящему. Все изменилось, Артем. Я вернулась другая… И ты должен меня понять. И простить, если сможешь…
Артем уже не столько слушал жену, сколько смотрел на ее шевелящиеся губы, на поблескивающие влажные зубы, на медленно поднимающуюся и опускающуюся грудь, и ему чудилось, будто все это игра. Игра в нелюбовь. Якобы они так договорились, они играют, будто он изменил ей, а она будто бы полюбила другого. И сейчас они расхохочутся и со счастливыми улыбками прильнут друг к другу, как сотни раз до этого. Захотелось встряхнуть ее: Аннушка, очнись, это же я, твой Артем! Взгляни на меня, посмотри, сколько во мне любви! Посмотри на себя: ведь ты моя! До последнего ноготочка!..
Нет, он ошибался: она была чужой и неузнаваемой. Это было ее тело, знакомое до мелочей, ее кожа, ее запах, который он узнал бы из тысячи других запахов, ее волосы. И все это уже было чужое, не его. И он лежал, не касаясь, боясь коснуться ее.
– У меня нет шансов? – произнес он бесстрастным, почти неживым голосом.
– Боюсь, что нет.
– Хорошо, – Артем посмотрел на нее с каким-то дерзким отчаянием. – Но давай хоть потрахаемся в последний раз! – выкрикнул грубо. – Чтобы не так больно!..
– Артем, я не могу.
– Я заплачэ тебе! Хочешь – пятьсот баксов… в подарок… Нет, я дам больше – тысячу! Все! Все забирай, что было наше!..
– Прекрати! Или я лягу в кухне.
– Ну скажи хотя бы, что все еще любишь меня. Соври! Чего тебе стоит… Я не прошу большего. Просто скажи: Артемчик, я все еще люблю тебя. И все. И я с этим уйду.
– Это не так просто, как ты думаешь. Я даже
– Ну как же так? Ведь мы любили друг друга… И всегда говорили об этом. Куда все делось?
Она молчала.
Артем просительно дотронулся до ее руки:
– Аннушка… Всего одно слово… Мне так холодно.
Она посмотрела на него жалостливо, что-то дрогнуло в ней, даже глаза повлажнели и покраснели веки, но через секунду жестокость, свойственная подлинной любви, жестокость, какую вызывает у влюбленного всякая помеха его большому чувству, заставила ее произнести:
– Нет.
© 2007, Институт соитологии
