разбил стакан, убирать пришлось мстителю.
— Может, перекинешь браслет на левую руку? — спросил я его. — Замучился…
— Перебьешься, недолго осталось мучиться! — Он погасил свет и вновь предоставил меня цифрам на часах и собственным страхам.
За окном совсем стемнело. Я лежал в полузабытьи, прислушиваясь к стуку собственного сердца.
Часы отсчитывали минуты, которые медленно складывались в часы. Возможно, это последние часы моей жизни. Если завтра проговорюсь, где шкатулки, — конец. Такие ребята свидетелей не оставляют. Причем им совершенно безразлично, имею я представление о содержимом шкатулок или нет.
Часы показали четыре нуля. Начинались последние сутки жизни. Если не повезет. Я вновь впал в забытье…
Очнулся я в час сорок три.
В доме что-то происходило. Внизу простучали тяжелые и одновременно мягкие шаги. Послышалось явственное «чпок! чпок!». Заскрипела лестница, кто-то шел наверх. Я сжался, норовя закопаться в матрас. Дверь распахнулась, в лицо ударил свет фонарика.
— Здесь он! — послышался негромкий голос. Загорелись новые фонарики. В комнату ввалились люди в масках и камуфляжной форме. Мою затекшую правую руку избавили от браслета — я тут же начал разминать ее. Бросили мне одежду.
— Одевайтесь! Быстро! И без шума! — Перед моими глазами мелькнул «етоич»с глушителем. Я оделся.
— Идти можете?
— Да, — сказал я.
— Идемте!
Похоже, меня опять похищали.
Мы спустились вниз. В свете все тех же фонариков я увидел лежащих на полу Ирландца и Эркюля. Один из ночных гостей вытащил из скрюченных пальцев толстяка пистолет и — чпок! чпок! — сделал моим хозяевам по контрольному выстрелу в голову. Потом меня завели в какую-то комнату — вскоре я рассмотрел электроплиту и понял, что это кухня, — и усадили на стул возле стола.
— Приступаем! Где там наш тверяк?
Появился еще один человек в маске. Положил на стол небольшой чемоданчик, раскрыл. Никелем блеснули металлические предметы.
Я дернулся: похоже, меня опять собрались пытать. На этот раз, для разнообразия, выдирая ногти…
— Сидите спокойно, Метальников! Вам не будет причинено вреда.
Говорил один человек. Видимо, он руководил похищением. Почему-то я ему поверил.
— Давайте!
Один из присутствующих достал из кармана незнакомый прибор, повел им вдоль моего тела. Возле левого предплечья прибор пискнул.
— Снимите рубашку, Метальников!
Я подчинился.
Хозяин чемоданчика принялся ощупывать шрам, полученный мною от хакера Ральфа Хендерсона… черт знает теперь, от кого он был получен!
— Нашел!
Хозяин чемоданчика достал шприц-тюбик, сделал мне укол. Предплечье сразу занемело. Шрам обклеили тампонами, оставив открытым совсем маленький кусочек кожи.
Все ясно: налетчики ухлопали хозяев для того, чтобы показать гостя хирургу.
— Больше света!
Зажглось еще несколько фонарей. Лучи были направлены на шрам.
— А вы отвернитесь!
Я помотал головой: не дождетесь! Больше ни от чего и ни от кого я отворачиваться не намерен.
Доктор взял в руки скальпель, склонился над тампонами. На перчатки ему брызнула кровь. Моя кровь… Я почувствовал, как расходится взрезаемая плоть. Моя плоть… Странное ощущение, прямо скажем!
Хирург отложил скальпель, взял в руки маленькие никелированные пассатижи, опять склонился над раной. Прикосновение пассатижей я не ощутил, но через мгновение доктор извлек из моего тела крошечную серую горошину.
— Вот и «жучок»!
Как ни странно, я не удивился. Словно ждал чего-нибудь подобного…
Рану залили биоколлоидом, наложили кусок тампопластыря.
— К вечеру будете как огурчик!
Я хотел встать, но тут же последовал приказ сидеть.
— Следующий! — весело сказал хирург.
Приволокли труп рыжего Ирландца, взгромоздили на стол. Доктор оторвал левый рукав его рубашки, скальпелем вскрыл кожу на предплечье (тут брызжущей крови не было), запихал в разрез горошинку и наложил сверху пластырь. Труп уволокли.
— Идемте, Метальников! — распорядился старший.
Мы выбрались из кухни, по коридору прошли на улицу. Вокруг сновали люди с какими-то предметами в руках. Движения их были уверенными и сноровистыми.
— А мои вещи?
— Они тут. Проверьте!
Мне подали родную сумку. Она была словно привет из позавчерашнего дня. При свете фонарика я проверил содержимое. Все (даже деньги!) оказалось на месте. Не было только мобильника и часов. Я сказал об этом.
— Там тоже «жучки», — сказал старший. — Отдайте мне ваши документы.
Я вытащил из сумки стопку удостоверений на имя Максима Метальникова.
Мимо нас, пыхтя, протопали несколько человек. Они волокли к дому что-то тяжелое.
— Вот вам бумаги взамен. — Мне сунули в руки новую пачку документов.
Я переправил их в сумку, даже не раскрывая. Сейчас новое имя не имело для меня никакого значения.
Потом мы с главным «похитителем» сели в машину. Мотор тихо заурчал. Не зажигая фар, машина начала красться сквозь мрак — видимо, у водителя были «змееглазы». Я оглянулся на свою тюрьму, но там был такой же мрак, как и за лобовым стеклом. Потом машина повернула налево, прокралась еще немного в темноте. Включились фары, разноцветными огоньками осветилась приборная панель. Водитель снял со лба «змееглазы», бросил на сиденье рядом.
А потом машина рванулась вперед.
— «Стерлинга» нет, — вспомнил вдруг я,
— Он остался, — спокойно сказал мой сосед.
И тут салон машины осветила вспышка. Я вновь оглянулся. Сзади, правее дороги, быстро разрасталось над деревьями гигантское зарево.
— Понимаете, что произошло? — спросил мой сосед.
— Я погиб в пламени пожара?
— Да, ваш дублер лежит сейчас, прикованный наручниками к трубе.
Я кивнул. Мне чертовски хотелось курить.
— Нет ли у вас сигареты?
Мне сунули в руки початую пачку и зажигалку. Я закурил, протянул сигареты и зажигалку соседу.
— Берите, берите… Я недавно бросил. — Салон прошили фары встречной машины, и сосед поправил маску на лице. — Таскаю с собой, испытываю силу воли.
