шевельнулись, а лицо его озарилось радостной улыбкой.
Я достал из кармана сливочную тянучку, положил в шкатулку и поставил на тумбочку.
— Кто следующий?
— Ты будто Дед Мороз… Вот Верочка. Родители погибли, а другие родственники не захотели брать девочку к себе.
А почему бы и нет? — подумал я. Вытащил еще одну шкатулку.
Ведьма Альбина была половинкой. А перламутровый шарик половинкой не был. Девочка Вера обрела свою «рубашку»с не меньшей легкостью, чем мальчик Антон. Я достал из кармана еще одну сливочную тянучку.
Через пять минут во всех шкатулках вместо шариков лежали конфеты.
— Все, пойдем!
— Спасибо тебе! — сказала Яна и коснулась рукой моего плеча. — Не забежишь как-нибудь вечерком?
— Не забегу. — Я снял с рукава ее белого халата несуществующую пылинку. — У меня свадьба скоро.
— Рада за невесту. — Улыбка у Яны была сердечной.
— Вернется твой с Марса и прощения у тебя попросит, — сказал я. — Вот увидишь.
— Ты у своей уже попросил?
— Да.
— Я ей завидую.
Выходя из спальни, я оглянулся.
Спящие дети были похожи друг на друга. Но восьмерых из них отныне ждала другая судьба. И я надеялся, что бог простит мне теперь зло, которое я причинил людям в деле Марголина.
