— Отойди от меня, сатана! — закричал он. — Во искушение ты мне послан, не иначе! Или выходи сражаться немедленно, и заставлю я тебя вместе с языком проглотить слова твои грязные, или Господь покарает тебя!
Буян не тронулся с места.
— Я жизнь тебе спас, — наконец молвил он. — Как я буду ее отнимать? То не дело, чтоб для забавы друг друга убивали. Мы зря кровь лить не привыкли — и так славянской крови много по земле течет, чтобы те реки шире делать. Успокойся и прости — не хотел я тебя обидеть, просто сказать хотел: не Господь и не кто еще из богов судьбу человеческую решает, а сам человек. Боги только советы дают, а уж твое дело, как ими воспользоваться.
Мирно говорил гусляр, и никто не удивился, что Гаральд кивнул.
— Все правильно, — сказал он. — Советы дает… А мне сейчас Господь велел оставить вас на вашу погибель, чтобы не видеть, как вы умрете позорно и мучительно. Прощайте и молитесь своему озеру — может, спасет!
Он поклонился с видом оскорбленного величия и направился к своему коню.
Встревоженные его словами, славяне повскакали с мест. Властимир припал ухом к земле, ища шум погони, а Буян бросился догонять рыцаря:
— Ты куда?
— Своей дорогой, — отрезал тот. — За помощь спасибо, а теперь у меня свое дело исполнения требует.
— Куда ты поедешь? — Буян поймал его за локоть, но рыцарь вырвался.
— Невесту свою искать! — крикнул он. — Нет ее в Дамаске — сыщу в другом городе…
— Иль у самого Кощея, — подсказал Буян. Гаральд раздумал уходить.
— Что ты сказал? — переспросил он. — У кого?
— У Кощея. Его еще Бессмертным прозывают, потому как ему наши боги источник с живой водой на хранение доверили — вот он и пьет из него, когда хочет. Простым людям он ее не дает, помирают его жены раньше времени, а он себе новых ворует. Со всех краев похищает он девушек себе на потеху. И твоя суженая, чую, у него, так что погоди обиженного из себя строить — порой к цели ведут не одна, а три дорожки, и вся-то разница в длине да прямоте!
— А ты откуда про своего Кощея знаешь? Выдумал, наверное, чтоб мне больно сделать! — распалился Гаральд.
Вместо ответа Буян выдернул из-под рубашки переданный ему когда-то крестик:
— Признаешь?
Рыцарь ахнул и ринулся отнимать реликвию у гусляра.
— Откуда взял? — воскликнул он. — Ты видел ее? Где? Когда? Сознавайся!
Он встряхнул Буяна за грудки, но тот ловко вырвался, едва не оставив в руках рыцаря свою рубаху.
— То не она, то знакомая ее мне дала, — объяснил он и рассказал, как он выспрашивал султана и его жен о Джиневре, как потом к яме пришла тайком девушка Марион, как поведала она о всадниках на вороных конях, что налетели невесть откуда и унесли ее госпожу.
Гаральд выслушал Буяна и заметно помрачнел.
— Погибло мое счастье, — печально молвил он.
— Это почему еще? — удивился Буян. — Поедешь с нами — коли там она, вернешь ее себе, не сомневайся!
— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — в сердцах воскликнул рыцарь. — Это для тебя те всадники слуги Кощея, а любой христианин сразу признает в них воинство сатаны! Унесли они ее в Ад, откуда нет возврата живому человеку. Нечего ее на земле искать, мертва она — вот что рассказ Марион означает. А потому нет мне на земле места среди людей — вернусь, постриг приму… Прощайте!
Он пошел к своему коню, но его остановил Буян, повиснув на его локте.
— Не дури, — горячо сказал гусляр. — Рано теб
Гаральд остановился, глядя в хитрые глаза Буяна.
— Не к лицу христианину идти на службу к язычникам, — ответил он. — От веры я не отрекусь, так и знайте. И никакой клятвы я давать не стану.
Отмахнувшись от гусляра, он отошел в сторону и до самого конца промолчал, раздумывая о своем. Не доверял ему Буян рыцарь мог уехать потихоньку, но глаза его смыкались, и он заснул.
Пробудил его голос Мечислава:
— Вставай, Буян! Скорее!
Первое, о чем подумал гусляр, вскакивая, — уехал рыцарь. Уже сочинял он проклятья, что пошлет на голову беглеца, но, поднявшись, первым увидел именно Гаральда, что, блистая начищенной за ночь сталью доспехов и положив руку на перевязь меча, готовый вскинуть щит, неподвижно замер на холме, глядя вдаль. Властимир уже поднимался, опираясь на руку Мечислава, и Буян бросился к рыцарю. Тот краем глаза углядел его и сухо молвил:
— Идут.
— Ты… Ты не уехал все-таки! — воскликнул гусляр.
Так прозвучали его слова, что рыцарь обернулся и посмотрел на него с удивлением.
— А почему я должен был уехать? — пожал он закованными в доспех плечами. — Не по- христиански это — бросать слабых без защиты… Да и долг мне так велит и… кто знает…— шепнул он совсем тихо, так, что Буян не сразу разобрал его слова, — может, правда, смогу я что-нибудь новое узнать о моей Джиневре… Глянь-ка, что это, по-твоему?
Голос рыцаря был тверд, — послушался Буян, посмотрел, и в самом деле увидел на залитой полдневным солнцем равнине со слепящим глаза песком и оглаженными ветром камнями какое-то движение — не то караван купцов шел к озеру, не то всадники двигались по равнине, не особенно спеша. Шли они со стороны города, и путь их должен был пройти по гряде холмов.
Ветер бросал в лица гусляра и рыцаря песок. Гаральд надел шлем и опустил забрало, защитив глаза. Буян не тронулся с места, щуря очи и что-то бормоча. Заметив это, рыцарь неприязненно отодвинулся.
— Колдовать будешь? — презрительно молвил он, — Все это есть лишь обман…
Буян не ответил — снизу, от озера, их окликнул Властимир. Он уже сидел на своем жеребце. Облак, предчувствуя бой, перебирал копытами и фыркал.
— Что там, дозорные? — спросил князь. — Не видать ли чего?
— Вроде рать, да движется больно медленно и оружие на солнце не блестит, — отозвался Буян.
— То они нарочно так, — поправил его рыцарь. — Тут любой всадник воин. Они даже гордятся тем, что в седлах рождаются и мечи с младенчества обучаются в руках держать. Это хитрость такая — подъедут как будто купцы, а потом из-под халатов сабли вынут и накинутся.
— А ты никак уже попадался на эту удочку? — прищурился гусляр. — А ну-ка, Мечислав! Ты помоложе, и конек у тебя позлее — проскачи вперед, погляди, что там и как, да только близко не суйся, берегись. Что углядишь — нам скажешь, что пропустишь — то мы сами в свой черед узнаем!
Услышав такое, просиял юноша, одним прыжком вскочил на своего серого коня и вихрем помчался навстречу неизвестным.
Не доезжая ста саженей, осадил Мечислав коня, поглядел на незнакомцев, а потом развернулся и не спеша, шагом, обратно поехал. Когда поравнялся он с Властимиром и соскочил наземь, гусляр и рыцарь воскликнули хором:
— Что ты видел?
— Не врагов, — отмолвил юноша. — Идут по дороге люди, вроде как из плена, или рать побитая возвращается. Все в рубище, ноги босы, в кровь изранены. Идут — и ветром их шатает. А увидели меня, остановились и вот, как ты, Гаральд, делал, — Мечислав попробовал показать, как тот крестится, — делать
