странные игры, носясь друг за дружкой меж спящих деревьев. Рагнар оставил пятерых в парке и вернулся во дворец. Затем, вспомнив об утренних упреках, занес в опочивальню герцога одежду ликантропов. Пять комплектов оставил в парке у двери и еще столько же — на первом этаже, где оборотни будут нести стражу оставшуюся часть ночи.
Очередных жалоб не избежать, но это лучшее, что он мог сделать на данный момент. Герцогу нужно что-то менять в своем дворце. Сократить, к примеру, число дверей и поставить на окна надежные решетки. Привлечь наконец к делу мага-бездельника. Если за охрану Его Светлости взялись профессионалы, правитель должен прислушаться к их компетентному мнению, иначе они не могут гарантировать результат. Да и им с Хедом следует посидеть и подумать над этими самыми ночными дежурствами. Пока что многие детали были не вполне ясны, но со временем все как-нибудь образуется. Рагнар был далеко не в восторге от этой самой идеи, но ему оставалось лишь покориться воле большинства. Его, кстати сказать, непосредственных работодателей…
Сторхейльм обуревали самые разнообразные, а порой и противоречивые чувства. Многомесячная эпопея со всеми этими разбойниками и волками пришла к своему логическому завершению. При всей той одиозной популярности, что они приобрели, горожане понимали — или банда прекратит свое существование, или же станет чем-то совершенно новым. В итоге так и получилось. Герцог нанимает вервольфов на высокооплачиваемую работу в качестве своих личных телохранителей, тем самым повергая в шок не только собственных подопечных, но и жителей других городов Королевства. «Блестящий ход», — утверждали даже самые завистливые противники.
Букмекерская лихорадка откровенно отошла от дел. Или у герцога не возникало новых идей, или же он просто опасался за жизни своих новых охранников. А может, просто охладел ко всей этой гонке.
Как бы там ни было, городская жизнь вошла в наезженную колею, и рутина потянулась своим обычным чередом. Любители волков и разбойников заметно охладели к своим любимцам. В романтический образ благородных бандитов, грабящих только богатых, никак не вписывалась недавняя сделка. И если от ночных братьев зависело крайне мало, представить себе этих свободолюбивых созданий в качестве сторожевых псов получалось еще меньше.
Популярность вервольфов явно сходила на нет. Бары и клубы закрывались или переделывались в обычные заведения. Герцог свернул сувенирные лавочки и прочую деятельность. Даже Докирр бросил на полдороги ввиду явной нерентабельности свою новую магическую игру.
Однако если одиозность потихоньку исчезала, на смену ей приходило нечто более серьезное и постоянное. Не романтичные девицы и даже не агрессивно настроенные юноши были тому оплотом. Вовсе нет — обычные горожане, простой трудовой люд, ремесленники и торговцы теперь чувствовали себя намного увереннее. Мало того, что о диких грабежах на большой дороге все успели благополучно позабыть, теперь все были уверены: стоит объявиться еще какому-нибудь дракону или иному страшилищу — ликантропы тут же разберутся с любой угрозой.
Во дворце же все обстояло несколько иначе. Для того чтобы привыкнуть к таким кардинальным переменам, требовалось время. И все же казалось, будто шериф не успокоится никогда. Теперь на еженедельных совещаниях помимо него и Докирра присутствовало еще одно лицо — представитель личной охраны герцога, седой вожак ликантропов. Хед вел себя исключительно корректно, но Торвалли давал знать о своих мыслях одним лишь внешним видом. А порой не стеснялся высказывать вслух. За что и страдал. Герцог понимал, что шериф — сторонник традиционных взглядов и консервативен до невозможности, и все-таки старым временам всегда приходят на смену новые. Тем более что он уже подверг однажды жизнь наместника опасности, и где гарантии, что этого не случится вновь?
Так что в основном шерифу приходилось отмалчиваться в тряпочку и выслушивать мнения других.
Перемены же, принесенные во дворец новыми обитателями, были очень и очень существенны. После долгих споров герцог был-таки вынужден пойти на некоторые уступки. Теперь на каждом окне дворца, начиная полуподвальным этажом и заканчивая бойницами в тонких башнях, стояли прочные стальные решетки. Все двери, кроме парадной и одной из задних, превратились в обычные стены. Внутренний распорядок был также подвергнут коренному пересмотру, и теперь любой неосторожный садовник, пожелавший поздним вечером покинуть дворец по небольшой нужде, вполне мог за это жестоко поплатиться.
В общем, к вервольфам привыкали. Прислуга уже не шарахалась в сторону от трусивших по коридорам мохнатых теней И даже горничные не проявляли беспокойства при виде голых мужиков, хотя такое стало происходить крайне редко — деятельность Рагнара тоже приобрела более цивилизованный вид.
Теперь у бывшего конокрада в гардеробе имелись целых два мундира. Если днем он был обычным сержантом, то ночью — целым капитаном, замещая таким образом Хеда. Но ни шериф, ни какой-либо другой служака при этом не могли ограничить полномочия герцогских телохранителей. Напротив, это у них было фактическое право отдавать приказы кому угодно. Кроме разве что самого наместника.
Форму для оборотней разрабатывал сам правитель. Черная, с красными вставками, на подтянутых вервольфах она смотрелась очень эффектно. И даже Рагнар при всем его презрении к солдатне проникся к мундиру уважением.
Что и говорить, во дворце ему нравилось. Он мог есть досыта, спать на перине и мыться хоть каждый день. Конечно, дворцовые удобства не шли ни в какое сравнение с пещерным бытом, с которым верволъфы не имели уже ничего общего. Даже золото: оборотни потихоньку перетаскали мешки из своих горных тайников в город и в строжайшей секретности положили на хранение в один из крупных банков.
Бывшего конокрада отпустили даже мучительные размышления о дальнейшей судьбе и семье. И причиной тому отнюдь не стали стройные служаночки. Подойдя к проблеме серьезно, совершенно неожиданно Рагнар обнаружил, что с ними лучше не связываться. Те были либо безнадежными дурами и психопатками, либо любимицами всей мужской половины дворца. Нет, решил он, здесь ему судьбу не найти Только не служанка.
Зато ликантропы весьма охотно прибегали к их услугам. Впрочем, Рагнар успел изучить их достаточно хорошо и видел, что все это лишь из-за безвыходности положения. Вряд ли двенадцати оборотням повезет найти стольких же самочек… их же расы.
— Ну, — сказал Хед, — похоже, мы здесь довольно неплохо устроились?
Ликантропы одобрительно зашумели.
С того дня, как разбойники нанялись на службу к правителю Сторхейльма, это было их первое полноценное совещание. До тех пор, пока они не убедились в абсолютной надежности этого помещения, оборотни опасались даже перекинуться парой слов. Шериф ходил злой как черт, и уж от него можно было ожидать любой пакости. Понятно, что новым охранникам он не доверял ни на грош.
Однако собираться где-нибудь в городе было несомненной глупостью. За ними наверняка установлена слежка, и, как было проверено, подозрение вызывала любая попойка. Значит, оставалось только место их непосредственной работы — дворец.
Все это порядком действовало на нервы. Если в пещерах они плевать хотели на любую слежку, то здесь, в Сторхейльме, проблемы так просто не решались.
Задачу усложняло еще и то, что шериф был прав.
— Волкам здесь не нравится, — сказал Рагнар. — Они привыкли жить на воле, а не в четырех стенах.
— Подумаешь, — огрызнулся Бальдр. — Я из-за них и так всю жизнь по лесам да пещерам шастаю. Что ж, и права пожить по-человечески не заслужил?
— Заслужил, — успокоил его Хед. — И все-таки ночные братья страдать тоже не должны.
Бандиты возмущенно загудели. «Вот так, — подумал Рагнар. — Вроде бы одно целое, а вон поди ж ты — и знать друг друга не хотят».
— Погодите, — Хед поднял руку, — мне кажется, я нашел решение проблемы.
Трор отложил куриную ножку:
— Что б и им на свободе, и нам хорошо?
— Похоже, что так. Вернее, решение всегда было известно каждому из вас.
