Более полусотни лет Акаяма непрерывно служил корпорации, упорно карабкаясь к далекой вершине. Насколько Чейну было известно, ни разу он не потерпел поражения в жестоких чиновничьих схватках. Только победы — одна за другой.
Наемник сцепил пальцы правой руки на запястье левой и застыл, дожидаясь, когда старик заговорит. Тот не спешил. Манипулируя джойстиком, Акаяма направил кресло в конец длинного стола. Кресло, которому полагалось там стоять, отсутствовало.
Акаяма занял почетное место и сложил руки на полированной поверхности. Поглядев на Чейна, старик усмехнулся, обнажив желтые зубы.
— Вы отлично поработали, мистер Волков.
Наемник вздрогнул — как всегда, когда слышал голос директора. Микрофон, распознающий колебания голосовых связок, воспроизводил слова скрежещущим электронным голосом.
— Из всех наших гайдзинов, — продолжал Акаяма, — только на вас можно положиться. Все остальные, как правило, не оправдывают доверия. Как этот Карлос, к примеру…
Чейн учтиво поклонился. Он уже давно разучился обращать внимание на обидное «гайдзин». Это были мелочи. Карлоса же не могли отыскать уже больше полугода, причем слухи ходили самые разные.
— Благодарю вас, господин Акаяма.
Скосив глаза, наемник увидел, как в ущелье между небоскребами проплыл дирижабль. Огромная голограмма с надписью «NYCOM» проецировалась под круглое днище. Чип, торчавший из разъема за ухом, позволял Чейну с легкостью читать иероглифы, равно как и воспринимать речь Акаямы (как настоящий самурай, тот знал только японский).
Услышав резкий звук, наемник вновь поглядел на старика. Как оказалось, тот успел выложить на стол кристалл памяти. Крайне неожиданный маневр для инвалида — если воспринимать директора таким, каким он кажется. Усилием воли Чейн сохранил на лице невозмутимое выражение. Негативные эмоции, связанные со знакомым предметом, были все еще достаточно сильны. Впрочем, теперь знал наверняка, что аудиенция не продлится слишком долго.
— Как я сказал, вы отлично поработали, — продолжил Акаяма. — Вся информация прибыла без повреждений. Должен признаться, я был порядком шокирован. Что ни говори, такого ожидать было трудно…
Наемник кивнул. Он был полностью с этим согласен.
Чейн никогда не любил Сикоку. С каждым годом этот остров все более походил на болото. Внутреннее море наступало, оттесняя береговую линию в глубь замкнутой суши, которой с каждым годом становилось все меньше.
Тем не менее, наблюдая за кипевшей вокруг жизнью, Чейн не сразу распознал признаки отчаяния. Сияние неона и ярких фонарей скрадывало детали, выхватывало из темноты веселые азиатские лица. Но, как оказалось, запустение пробивалась из неприметных щелей, цеплялось за стены домов и одежду проходивших людей. Его клеймо было повсюду — на лотках торговцев, худых руках и ухмыляющихся лицах.
Последний раз Чейн был здесь шесть лет назад. Он никогда не думал, что время способно убивать столь быстро. Каких-то шесть лет здесь все было по-другому. Теперь же он видел тесные городские улочки, до вторых этажей заполненные соленой водой; белобрюхие трупики рыбы, всплывающие на поверхность; тощих девочек-подростков в плащах из латекса, уже неоднократно пристававших к наемнику с откровенными просьбами…
Все здесь выдавало отчаяние и запустение.
Чейн уже начал жалеть, что согласился на это дело. Проходя мимо очередной витрины, он мельком глянул и искривленное стекло. Двое японцев по-прежнему торопились следом, изо всех сил стараясь выглядеть незаметными. За ними, в свою очередь, шагали еще двое — крепкие парни в черных кожаных куртках. Японцы либо не замечали свой «хвост», либо также время от времени изучали витрины. Как бы там ни было, Чейна не волновал ни один из странной четверки.
По левую руку тянулся «канал» — узкий проулок, проезжая часть которого также была затоплена наступающим морем. Вдоль стен домов тянулись заасфальтированные галереи, протянутые вдоль бетонных свай. Все это было сделано наспех, даже без надежды на победу — просто чтобы отдалить неизбежность.
Дождь монотонно стучал по опущенному капюшону, холодные капли отскакивали от дешевых зонтов. Лотки уличных торговцев были прикрыты козырьками полиэтилена. Чейн, проходя мимо, видел разложенный товар: телефоны, накопители памяти, лазерные Диски, процессоры, кибердеки, мотки оптоволоконных кабелей и прочее барахло, гарантия на которое включало от силы неделю.
За шесть лет Матсуяма превратилась в огромный японский базар. Причем, как узнал наемник, теперь здесь можно приобрести не только дешевую электронику с нулевым сроком годности.
Взгляд Чейна оторвался от асфальтовой галереи и поднялся к верхним этажам. Высотные здания, в которых прежде располагались административные учреждения, корпоративные офисы и заводские цеха, большей частью пустовали. Те, что представляли наиболее лакомые куски, заняли уличные банды и прочие, более устойчивые организованные группы. Часть этажей заливал желтый свет, другие чернели провалами окон, но то и дело в них мигали далекие отблески.
В мутной воде Матсуямы водилась самая разнообразная живность.
Постепенно закон превратился в простую формальность. Отсутствие реальной управляющей силы, а следовательно, направленного воздействия сыграло роль гигантского инкубатора. Субъект, у которого водились деньги и отсутствовало чувство опасности, с определенным успехом мог провернуть в Матсуяме любую нелегальную сделку.
Чейн уже несколько раз встречал на улицах объявления, согласно которым «опытные хирурги» предлагали вживить желающим любые имплантанты. Наемник непроизвольно сжимал в кармане кулак и продолжал шагать дальше. Другие предложения, уже не выставлявшиеся напоказ, включали целый спектр услуг: от пластической хирургии до человеческого клонирования.
Даже с натяжкой Матсуяму нельзя было назвать мировой столицей нелегальной биоинженерии. У этой дыры было два сомнительных достоинства: цена и скорость. Что же касалось полезного эффекта, то он не подкреплялся никакими гарантиями. Местный черный рынок органов считался одним из самых дешевых, однако уважаемые профессионалы старались держаться от Матсуямы подальше. К примеру, свежая детская печень стоила на порядок дешевле, нежели клонированная. Но, как правило, местные кудесники не могли поручиться, что трансплантированный орган не отомрет в течение нескольких месяцев.
Год за годом на остров съезжались те, у кого уже не осталось надежды. Тому, кто жаждал обрести ее вновь, предстояло проделать долгий запутанный путь. Подпольные лаборатории не давали объявлений и не развешивали пригласительных табличек. Некоторые из потенциальных клиентов так и не вернулись домой, однако поток желающих не уменьшался.
Город чувствовал скорый конец, а потому спешил прожигать жизнь всеми доступными способами. Здесь, в Матсуяме, можно было купить любое удовольствие — как традиционное, так и не вполне вообразимое. Запреты и ветхая мораль моментально улетучивались, стоило только клиенту похрустеть новыми банкнотами. Все продавалось и покупалось — тела, наркотики, животные, зрелища, киберстимы и голограммы.
Однако, было бы наивно считать, что такое славное местечко способно защитить своих кредитоспособных гостей. Хищные рыбы, кружившие подле илистого дна, выслеживали жертвы. У них имелись зубы, мощные жабры и даже кибернетические имплантанты. Уличный лабиринт был набит злобным, беспринципным отребьем. Кое-где попадались безопасные участки, но и тут из тьмы выглядывали сверкающие глазки.
Чейн шагал по берегу, размышляя, каким же образом ему отыскать искомое. Ни на мгновение он не терял бдительности. Время от времени ему приходилось перехватывать чужие взгляды и едва заметно качать головой — «не стоит, парни, я вам не по зубам». Ему везло, парни проявляли завидную сообразительность.
Он продолжал путь в одиночестве.
Постепенно городские районы смыкались вокруг, Уровень соленый воды неуклонно снижался.
