Надо мной на крае уступа стоял, дурашливо ухмыляясь, Колотушин.

– Готов поспорить, что ты открыл уникальную россыпь, никак не меньше! – продолжал тот театрально восклицать. – И главное – молчит. Скрывает от коллектива, нехороший человек…

– Да пошел ты, – покривился я.

– Если это все Джониевичу на зубы, – не умолкал коллега, – то он у нас, должно быть, крокодил!

Вечером в кухне, при всех, да еще в присутствии Андреича Колотушин по-новой взялся подтрунивать надо мной и моей добычей.

– Все, Радик, теперь тебе с Федей нечего тягаться. Он второй Клондайк открыл! Станет скоро богатеньким буратиной.

«Идиот», – морщился я от досады.

– …Желтое железо он теперь ковшом черпает, как брагу, – не унимался весельчак. – Ну, не ковшом, так кружкой.

– Не знаю, что он там черпает и чем, – проворчал Сыроватко, – но вижу, что занимается он посторонним, а не геологией.

– Есть конкретные претензии по работе? – огрызнулся я. – Я готов выслушать.

Конкретных претензий не прозвучало: с работой я справлялся.

Возможно, я зря нервничал и злился. Никто, похоже, не воспринял всерьез дурацкие намеки Колотушина. Радик в эти минуты сосредоточенно, скучив на переносице черные сросшиеся брови, набивал пустые гильзы порохом, дробью и пыжами, нарезанными из старого валенка. Тагир был увлечен вишневым вареньем. Андреич почитывал привезенную с собой газету. Бурхан же, как часто бывало, в промежутках между репликами Кириллыча развивал свою тему (на сей раз о самоцветах):

– …Мы ж дураки были, не знали, что тут за камни. Я лошадей тогда пас. Кину в какую камнем… а потом уже вспомню, что камень тот был, как стакан… прозрачный и с головкой. У меня тогда во всех карманах камешки лежали. Краси-и-ивые! Приедут экспедиции эти… из Москвы, из Ленинграда, просят: подари, Бурхан. Я и отдам. А они – сапоги, а то и пачку чая за это. А мы что? Радуемся! Дураки были, да… Сапоги кирзовые подарят! – повторил он, сморщив от смеха бурое лицо. – А мы и рады! Дураки были…

Радик к случаю вспомнил, как он нашел эвклаз – винно-зеленый кристалл с двумя многогранными головками на торцах. Позднее его выпросила у него какая- то молодая геологиня из Москвы (наверное, без женских чар не обошлось). Всего в мире найдено несколько десятков кристаллов этого редчайшего минерала, представляющих ювелирную ценность, и почти половина из их числа – на Кочкарской площади. Один нашли мальчишки из клуба «Юный геолог». Руководитель клуба показал находку Радику – и тот через несколько дней сам нашел на отвалах такой же.

– Покажи мне ваш алмаз, – заверил он Сыроватко, – и я найду.

Карие глаза его при этом так весело и задорно поблескивали, что я готов был поверить: найдет обязательно.

В общем, о золоте никто, кроме Колотушина, не говорил.

Однако через два дня после того вечера…

Глава 42. НАЛЕТ

Садящееся солнце освещало слева верхние края желтоватых мраморных уступов, и они казались позолоченными. Пятна бурых лишайников приобрели пурпурный оттенок.

Перед тем, как искупаться в озере Каменного карьера, я долго сидел в задумчивости на шершавой, чуть наклонной мраморной плите. Я размышлял над тем, куда бы мне спрятать свою ценную находку. То, что ее необходимо спрятать, не подлежало сомнению.

Тут я вспомнил, что прямо под плитой, на которой я сейчас примостился, у самого уреза воды, находится пещера.

Пожалуй, «пещера» – это слишком громко сказано, скорее, здесь подойдет слово «нора».

Так вот, не устроить ли тайник в этой самой норе?

Я спустился к краю озера, улегся на холодных остроугольных обломках и заглянул в узкую темную горловину. Потом просунул туда голову, подождал, пока глаза привыкнут к сумраку, и осмотрелся. Дно этой мини-пещеры покрывала вода, а сверху нависали угловатые глыбы, покрытые серой пылью. Метрах в двух впереди сквозь какую-то брешь проникал лучик света и зажигал изумрудом темную неподвижную воду, и в том месте каждый камешек на дне был виден как на ладони.

(Замечу, что в самом озере вода также зеленоватая, но не такая прозрачная, как изумруд, а мутновато-зеленая, как хризопраз, или, скорее даже, нефрит.)

Впереди нора раздваивалась, и вправо вел сухой узкий ход. Самое то, как сказал бы Радик.

Выбравшись наружу, я сощурился от яркого, режущего глаза света.

Да, нора вполне подходящая. В ней можно упрятать не только кружку, но и целый мешок с золотом (если дотащишь). Пожалуй, она даже больше подходит для этой цели, чем большие полузатопленные пещеры и гроты, что темнеют кое-где в стенах разреза. Купаясь, я на всякий случай осмотрел и их. Трудно сказать, насколько далеко они тянутся. Вероятно, далеко, раз с их помощью велась добыча металла. Когда я проплывал поблизости, вода гулко хлюпала где-то в глубине скалы. Из одного самого крупного грота беспрерывно вылетала и залетала обратно прыткая ласточка и слышался тоненький писк птенцов.

Доплыв до противоположной стенки карьера, я собрался было поднырнуть под нее, рассчитывая попасть во второй водоем (через известную мне подводную арку). Но осуществить этот маневр мне не удалось, поскольку к этому моменту я совсем окоченел.

А на другой день, вернувшись из маршрута, мы застали свой лагерь (то есть жилище башкир) в разоренном состоянии. Во дворе валялись распотрошенные баулы, мешочки с рассыпанными пробами, разорванная одежда. В доме творился еще больший хаос. Нары были разворочены, крышка вьючника начальника сорвана с петель и болталась на замке, документы, канцелярия разбросаны по полу. Рюкзак с моими личными вещами лежал вывернутый наизнанку, спальный мешок был вспорот, и клочья ваты разметаны по всей комнате.

Старик Бурхан сидел в кухне у печи, по-птичьи нахохлившийся, не бритый, с провалившимся животом, обхватив руками костлявые плечи.

– Я вам что, сторож?! – задиристо вскричал он, когда мы, совершенно ничего не понимая, вопросительно застыли перед ним. – Сами стерегите!.. Шпана тут орудовала, – проворчал он, – бандюганы маратовские. Чего искали – не знаю! Алмазы или другое что… Что «Бурхан»? Бурхан вам не сторож! Я все сказал.

Радик был огорчен и подавлен не меньше нашего. Тагир смотрел на меня и моих коллег с нескрываемым ужасом. Даже Андреич во время своего очередного визита сочувственно покачивал круглой головой и причмокивал розовыми губами:

– Надо быть осторожнее. Вы моете под дамбой, рядом с дорогой, у всех на виду… Никто же не знает, что именно вы моете…

– Все из-за желтого металла, – заметил Колотушин, многозначительно поглядывая на меня.

– А я вам что говорил?! – подхватил Сыроватко. – Это вам не игрушки! Выкинуть эту дурь из головы! Чтоб и в мыслях не было.

– А если случайно попадется? – наивно спросил Мишка.

– Лучше сразу выкинь в реку, не связывайся!

Я помалкивал.

«Кто навел? – весь вечер ломал я голову. – Колотушин? Не думаю, чтобы он был способен на такую подлянку. А может, это сделали гости, которых я выдворил – в отместку? Но откуда им знать, что я нашел эту кружку? А из-за пяти-десяти граммов вряд ли устроили бы такой погром…»

Одно радовало – что я успел воспользоваться найденным тайником.

Глава 43. ИДИЛЛИЯ

Через несколько дней приехала Гуля.

Когда все собрались в кухне, мы с ней раза два обменялись взглядами, и мне почудилась в ее глазах тревога. Была она какая-то рассеянная, то ли озабоченная, то ли огорченная чем-то и никак не отвечала на мои старательные подмигивания и дурашливые гримасы. Когда же она опрокинула стакан с чаем и на коричневой крафтовой бумаге, покрывающей стол-топчан, расползлось бурое мокрое пятно, я тоже ощутил беспокойство. Допив чай, я прогулочным шагом вышел за ворота.

Над Березовскими горами догорал кирпичного цвета закат, небо над головой было темно-синим и глубоким, как вода в Каменном карьере. Быстро надвигались сумерки, окрестности чернели, точно обугливались. С торжествующим звуком, оттолкнувшись от моей щеки, ушел безнаказанно комар.

Наконец я услышал за спиной легкие шаги. Хотя я ожидал их, сердце мое забилось торопливее. Теплая ладонь легла мне на плечо. Я резко повернулся. Гуля стояла передо мной, глядела на меня, но не улыбалась. Я покосился в сторону дома (дверь в воротах была на треть приоткрыта) и, качнувшись вперед, обнял женщину.

– Федя, – провела она ладонью по моим волосам. – Федя, послушай, что скажу… Ты должен отдать то золото, что нашел.

Я слегка отстранился и уставился на подругу, точно не совсем ее узнавая.

– Я не могу тебе ничего объяснить, – почти с мольбой проговорила она и побрела через покатые волны ковыля к водоему перед дамбой, смутно поблескивающему за камышами.

Я нагнал ее, взял за руку:

– Постой. Если это нужно для тебя, я отдам. Но скажи мне, в чем дело, кто тебе угрожает?

– Сейчас угрожают не мне, беда грозит тебе, – проговорила Гуля, не поворачиваясь. – Если ты не отдашь то, что нашел, с тобой могут поступить, как… как с тем…

– Кто? Эта шпана?! Ты их переоцениваешь.

– Я как вспомню ту собачонку, как она скулила всю ночь, плакала, – Гуля остановилась и с застывшим страданием в глазах посмотрела на меня, – у меня все внутри трясется. Спать не могу, если какая-нибудь собака затявкает ночью. Ведь он мне ничего не сказал. Сказал только, чтобы я привела… к разрезу, обещал подождать с долгом, списать процент. Я не знала, что так будет… Не знала!!!

– Ты не знала, я верю тебе, – попытался я успокоить ее.

– Он грозит, что посадит меня за решетку, если хоть… если я хоть кому-то… Он…

– Да кто «он»? – рассердился я вдруг. – Он да он. О ком ты говоришь?

– Андреич.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату