Рон кивнул.
— А оборотни никогда не отличались особым умом. Может люди из Братства и поняли бы, что ты не я, но не оборотни.
— Я ничего не понимаю! — Взвыл Костя. — Какие оборотни? Какое Братство? Какой мир? Ты можешь толком рассказать?
— Именно это я и хочу сделать. — Я рассказал, как попал в другой мир, как меня обучали. — Потом мне пришлось путешествовать через всю Европу того мира. — О самом путешествии я решил умолчать. — Найдя Ключ в Византии, я вернулся сюда, а Рон увязался за мной. Правда, за нами прибыли и наемные убийцы, которые должны помешать мне привести в тот мира мага. А оборотни — это они в том мире оборотни. Здесь они простые люди, но душа у них осталась прежняя.
— Ты не врешь? — но это было уже остатки сопротивления.
Я кивнул на меч. Потом бросил несколько динаров магического мира. Снегирь долго разглядывал их.
— Да-а! Слушай, а ты не мог бы взять меня в тот мир?
— Зачем? — удивился я, убирая оружие и золото.
— Просто хочется посмотреть на него.
От ответа меня избавил скрип входной двери. Я мигом соскочил с кровати и кинулся в коридор.
— Мамка! — Кинулся я к ней, повисая на шее.
— Горик, ты что, с ума сошел? Ты же вон какая дубина вымахал. И что случилось? Мы же только утром виделись, неужели успел соскучиться?
— Ага, — счастливо сказал я, заметив Снегиря, который, кажется, только сейчас поверил моей истории.
— Ну ладно, слезай, каланча.
— И вовсе я не каланча, — обиделся я. — Я средний в классе по росту.
— Точно. Середнячок во всем.
Я заметил, как у мамы насмешливо блеснули глаза.
— Ладно, герой, рассказывай, каких таких хулюганов ты привел в дом. — Она передразнила кого-то из старушек.
— Каких хулюганов? — не понял я. — Что там эти сплетницы наговорили?
— Егор, нехорошо так говорить о старших?
— А как о них можно говорить, если они сплетничают о младших?
— О, здравствую, Костя, — моя мать увидела Снегирева. — А я думал вы с моим сыном враги, как это говорят, до гроба? Он много рассказывал о тебе.
Снегирь покраснел и в поисках поддержки посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
— Сегодня помирились, завтра поругались. Наши годы детские, — припомнил я выражение мамы и передразнивая ее.
Мама рассмеялась.
— Понятно. А что за второй хулюган? Тоже одноклассник?
— Нет, — помялся я. — Я с ним недавно познакомился. Точнее не с ним. — Я лихорадочно размышлял, стараясь придумать историю поправдоподобнее.
— Что-то ты темнишь, сын мой. — Она прошла ко мне в комнату. — Ого, вот так сокровище. Как тебя зовут?
Рон вскочил с кровати и вежливо кивнул, с испугом посматривая на меня.
— Антон. Его зовут Антон, — вклинился я.
— Ну объясняй.
— Понимаешь, мама. Мы недавно познакомились с его дядей. Да, с дядей. Он бывший десантник. Воевал в Афгане и Чечне. А сегодня иду, смотрю, его племянник сидит почти голый и плачет. — Рон стрельнул в меня сердитым взглядом, мол где это ты видел, чтобы я плакал, но благоразумно промолчал. — Оказалось, какие-то подонки украли почти всю его одежду и обувь, а ему пришлось босиком удирать от них. — Я кивнул на перебинтованные ноги мальчика. — Ну не бросать же его было? А тут Костя появился, ну и помог мне донести его до дома. Я бы один не справился.
— Понятно. — Мама поджала губы. — Развелось всякой швали. Даже детям проходу не дают. А ты герой, что вскочил? У тебя же ноги болят. А ну-ка ложись я посмотрю, а то я знаю своего охламона.
Рон с заметным облегчением лег. Мама быстро разбинтовала ноги.
— О боже, бедный малыш. — Она наложила новые повязки. — Егор, наверное, стоит сказать его дяде.
— Да. Я и хотел отправиться к нему. Но он придет только к семи.
— Очень хорошо. Антон, не ошибусь, если скажу, что эти два охламона не догадались тебя накормить.
Я опустил глаза.
— Ага, так я и думала. Ладно, я сейчас. Вы ведь, мальчики тоже не ели. — Дверь за мамой закрылась.
— Я, пожалуй, пойду, — несмело сказал Снегирь.
— Сиди. Если уж мамка решила накормить нас, то она тебя просто так не отпустит.
— Теперь я знаю, почему ты такой. — Рон сияющими глазами смотрел на меня. — У тебя замечательная мама. — Потом его глаза погрустнели. — А кто моя?
Я промолчал. А что я мог сказать ему?
Потом был веселый обед. Именно сейчас я счел момент самым подходящим для того, чтобы рассказать о происшествии в школе.
— Так! — Мама одарила меня уничижительным взглядом. — Я, конечно, понимаю, май, солнце, вам не хочется сидеть просто так, но хоть из школы вы могли выйти? Зачем надо было играть в коридоре, скажи на милость?
— Надежда Вячеславовна, но ведь он не хотел разбивать стекло? И потом, кто знал, что появится директор? — заступился за меня Снегирь.
— Мило. — Мама сухо посмотрела на заступника. — Так ты считаешь, что вина моего сына не в том, что он разбил стекло, а в том, что вовремя не удрал от директора? А что ты скажешь?
— Ну… я бы все равно рассказал о разбитом стекле дома.
— Надеюсь. Только вот не пойму: ты хочешь сказать, что сказал бы об этом дома и не признался бы в школе? Вот уж не думала, что мой сын такой трус. Если совершил проступок, то имей совесть признаться в нем. Ведь за это могли наказать другого. Ладно, придется завтра пойти с тобой в школу. Я как раз завтра во вторую смену работаю. Но в следующий раз постарайся пинать мяч в ворота, а не в окна.
— Обещаю, — пообещал я, прижав руку к сердцу.
— Кто хоть выиграл?
— Мы побеждали два один.
— Ну если вы побеждали, то наказать тебя придется не очень сильно.
Рон с Костей с одинаковым ошеломленным выражением лица прислушивались к нашему диалогу. В конце Рон не выдержал:
— Один пират всегда говорил: я буду наказывать не очень сильно — веревку на шею и на рею.
Мама рассмеялась.
— А что, это мысль, только вот реи у нас нет. Придется обойтись обычными средствами. Отцу, кстати, расскажешь сам.
Вскоре вернулся из института брат, который тоже пожелал узнать подробности школьного происшествия.
— Ну ты даешь, братец. До такого даже я не додумывался.
— Ага, — вмешалась мама. — Для тебя подобные шалости были мелкими. До сих пор помню, как меня вызвали в школу, а ты заявил, что нечего делать мне в этих развалинах.
