Хайрам начал пронзительно кричать. Сначала его голос срывался, затем начал ослабевать. Он сидел на земле, наклонившись вперед, сжимая левую ногу обеими руками. Поодаль, в стороне от него, Боусер набросился на что-то в траве, держа голову вверх и свирепо затряс ею. Что-то было зажато в его челюстях, и болталось там. Мне было довольно одного взгляда, чтобы понять, что это.
Я добежал до Хайрама и, схватив его за плечи, рванул назад.
— Отпусти ногу! — крикнул я ему. — Ложись на спину!
Хайрам прекратил свой бессмысленный крик и ответил мне:
— Она укусила меня, мистер Стил, она меня укусила!
— Лежи, — сказал я. — Помалкивай.
Он лежал навзничь так, как я требовал от него, но не молчал. Он все время стонал.
Я выдернул из кармана складной нож и распорол ему штаны, чтобы обнажить ногу. Когда я отвернул штанину, я увидел темнеющий кровоподтек и две точки с яркими капельками крови, блестевшими на каждой из них. Я распорол штанину по всей длине, а потом завернул наверх, чтобы открылось бедро.
— Эйса, — твердила Райла позади меня. — Эйса, Эйса, Эйса…
— Найди палку, — сказал я ей, — любую палку. Нужно перетянуть ногу.
Я расстегнул пояс и обмотал его выше раны. Райла принесла палку — сухую ветку. Она пристроилась с другой стороны Хайрама, ко мне лицом. Я продел палку сквозь ремень и закрутил.
— Теперь держи, — сказал я ей. — Потуже.
— Знаю, — ответила она. — Это гремучая змея. Боусер ее убил.
Я кивнул. Все это сказала мне рана. Никакая змея в Северной Америке не могла нанести такую рану.
Хайрам затих, но все еще постанывал.
— Приготовься, — сказал я ему, — это будет больно.
Я не позволил ему протестовать. Я только честно предупредил его.
Я сделал глубокий надрез на ноге, соединивший две точечные отметки. Хайрам взвыл и попытался сесть. Райла свободной рукой толкнула его назад.
Я прижался ртом к разрезу и стал отсасывать кровь, чувствуя во рту ее теплую соленость. Оставалось уповать на бога, надеяться, что во рту у меня нет царапин. Теперь думать об этом было поздно. Даже если бы я знал, что они есть, я сделал бы тоже самое.
— Он потерял сознание, — сказала Райла.
Я продолжал свою работу. Боусер подошел и тяжеловесно сел, наблюдая за нами.
Хайрам застонал.
— Он приходит в себя, — сказала Райла.
Я остановился на момент, затем продолжил. Наконец, остановился. По крайней мере, часть змеиного яда была отсосана, в этом я был уверен. Я откинулся назад, сел на пятки. Ослабил зажим на несколько секунд, затем снова затянул.
— Бери машину, отправляемся в Уиллоу-Бенд. Ему срочно надо оказать помощь. Я понесу его.
— Разве ты сможешь и нести его, и держать палку?
— Надеюсь, смогу, — ответил я и обратился к Хайраму: — Обхвати мою шею руками так крепко, как сможешь. И расслабься. У меня только одна свободная рука.
Он сомкнул руки вокруг моей шеи, и мне удалось поднять его и начать подниматься по склону. Он был тяжелее, чем я думал. Райла впереди меня бежала за машиной. Она развернула ее и ждала, пока я до нее доберусь. Я посадил Хайрама на заднее сиденье и взобрался к нему.
— Сюда, Боусер, — сказал я, и Боусер вскочил в машину. Автомобиль уже двигался.
Когда Райла осадила машину и надавила на клаксон, из задней двери служебного здания повалил народ. Я вытащил Хайрама из машины, и Херб первый подскочил к нему.
— Укус гремучей змеи, — сказал я ему. — Срочно нужно в больницу.
— Разреши мне помочь ему, — сказал Бен. — В нижнем ящике стола у меня бутыль виски. Боюсь, вы ему еще не дали выпить…
— Я не уверен…
— Черт побери, зато я уверен. Если это не поможет, то и вреда не принесет. Я всегда прибегаю к помощи виски.
Я пошел за виски и принес его в офис, где на диване уложили Хайрама. Херб оторвался от телефона.
— Скорая помощь уже выехала. С ними врач. Я разговаривал с ним. Он говорит, виски не давать.
— А что думаешь ты, Хайрам? — спросил я.
— Это вредно, — сказал Хайрам. — А мне и без того худо.
— Мы сейчас отправим тебя в госпиталь, — сказал я. — Там о тебе позаботятся. Я поеду с тобой.
Херб схватил меня за руку:
— Тебе не нужно ездить.
— Но я должен. Хайрам — мой друг. Он хочет, чтобы я был с ним.
— Здесь же газетчики. Они отправятся за санитарной машиной. Даже в госпиталь, если их не остановить.
— Черт с ними. Хайрам — мой друг.
— Будь разумен, Эйса, — увещевал меня Херб. — Вы с Райлой для них таинственны. Отшельники, избегающие паблисити. Исключительные люди. Эта маска вам нужна. На первое время, по крайней мере.
— Обойдемся без этого образа. Хайраму нужна помощь.
— Ну, чем ты ему поможешь? Ждать, пока врачи будут его лечить?
— И это тоже, — сказал я. — Мне нужно быть там.
К нам подошел Бен.
— Херб прав. Я отправлюсь с Хайрамом.
— Там должен быть один из нас. Или я, или Райла. Это должен быть я.
— Райла, — сказал Херб, — ты в истерике.
— Я — в истерике?!
— Эти газетчики не надавят на нее так крепко, как надавили бы на тебя. Если она скажет, что не станет говорить, ей на это понадобится меньше усилий, чем тебе. Она сможет поддержать свою исключительность, в то время как ты…
— Ублюдок! — заорал я. — Оба вы ублюдки!
Мне это не принесло никакой пользы. В конце концов Бен и Райла поехали в госпиталь, а я остался. Чувствовал я себя ужасно. Я потерял контроль над собой, не был больше самим собой и чувствовал гнев и страх. Но я остался. На этот раз Бен и Херб приняли огонь на себя.
— У нас будет свежий заголовок, — сказал Херб.
Я сообщил ему, что он может сделать со своим свежим заголовком. И назвал его вампиром. Я добыл бутыль, которую приготовили для Хайрама и не использовали, пошел в офис Бена и угрюмо прикончил ее. Выпивка не помогла. Я даже не захмелел.
Я позвонил Куртни и рассказал ему, что случилось. Когда я кончил, на том конце провода долго молчали. Затем он спросил:
— С ним все будет в порядке, не так ли?
— Не знаю. Ожидаю новостей.
— Кроме Хайрама, никто не может общаться с Кошариком?
— Верно.
— Послушай, Эйса: через несколько дней Сафари отправляет людей в мел. Временные дороги, как я предполагаю, еще не открыты?
— Я попробую поговорить с Кошариком, — сказал я. — Он понимает, что я говорю, но я не могу слышать, что говорит он. Он не может ответить.
