получается.
Лагерь пуст. Юргенс и он ушли на север. Йоргенсон и Мелисса — на запад. Они договорились не задерживаться в пути, вернуться через четыре-пять дней к башне. И четвертый день еще не кончился.
Сандра мертва, и, если судить по ее виду, мертва очень давно, что, конечно, невозможно. Всего четыре — даже меньше того — дня назад она была еще жива. Башня, с горечью сказал себе Лансинг. Ее выпила башня. Иссушила ее жизнь до дна. Возможно потому, что сама Сандра того хотела. Это была ее плата за ту красоту, которую она нашла в музыке башни.
Мэри ушла. Она не убежала в панике, вопя, в пустыню. Она забрала свой рюкзак. Но почему она не оставила какой-нибудь знак, записку? Чтобы он мог знать, куда и когда она ушла?
Он встал и обыскал всю площадку лагеря и башни. Потом, чтобы не сомневаться, обыскал второй раз. И опять ничего не нашел.
Она могла пойти на север, рассчитывая встретить их на обратном пути. Или пошла на запад, надеясь отыскать Йоргенсона и Мелиссу. Хотя это маловероятно — ни тот, ни другая не слишком ей понравились. А может, она вернулась в таверну и ждет его там?
Начнем с начала, именно с начала, сказал он себе, удивляясь, что рассуждает так хладнокровно. Сначала вернемся к дюнам, сделаем круг, проверим, нет ли следов Мэри. На север она не пошла — тогда бы он ее встретил на обратном пути, потому что шел по их собственным следам до конца.
Но он сделал круг, не найдя других следов, кроме своих и Юргенса. Он внимательно изучил эти следы — вдруг окажется, что тут оставил отпечатки ног кто-то третий. Никаких признаков третьего путешественника не оказалось. Два следа, ведущие к северу, и третий след — его собственный, по пути назад. Больше в этом направлении никто не ходил.
Когда он вернулся в лагерь, опускалась ночь. Он стоял и думал, пытаясь принять какое-то решение. Потом принял его, хотя и это было ему нелегко. Но, сказал он сам себе, стараясь заглушить чувство вины, это единственное, что он может сейчас сделать.
Он утомлен. Он похож на загнанную лошадь. И этим он не помогает ни себе, ни Мэри. Он должен снова стать человеком. Полумертвым от недосыпания не стоит рваться вперед, сломя голову.
Нужно сделать небольшую передышку. Ведь он постепенно теряет способность ясно думать, его восприятие затуманенно. А утром могут вернуться Йоргенсон и Мелисса, и они могут помочь ему в поисках Мэри. Хотя надежда на этих двоих слабая.
Он нашел хворост, развел костер, залез в спальный мешок.
Издалека до него донесся вой. Он вскочил, прислушиваясь.
Когда вой утих, Лансинг снова лег, закутавшись в спальный мешок. Прежде, чем заснуть, он услышал сопение. Это пришел старый приятель Сопун. Лансинг тихо его позвал, но тот не ответил, хотя продолжал кружить около костра, громко нюхая воздух.
Через несколько секунд Лансинг уже спал.
26
На утро второго дня пути к таверне появился Плакальщик. Он показался на вершине холма, параллельно дороге, и по мере того, как шагал Лансинг, Плакальщик шел наравне с ним. Если Лансинг отставал, то Плакальщик тоже замедлял свой неторопливый бег, задумчиво присаживаясь и поджидая человека. А когда один раз Лансинг оказался впереди, Плакальщик несколькими ловкими прыжками догнал его.
Это как минимум выводило из себя, но Лансинг изо всех сил старался не подавать виду, что он боится. У могучего зверя был вид заядлого бродяги. Пока что он не выявлял каких-либо враждебных намерений по отношению к человеку. Возможно, игра скоро ему надоест и он отстанет, убеждал себя Лансинг.
Мэри, подумал он. Не потому ли Мэри покинула лагерь? Из-за этого зверя? Вблизи вид у бестии был еще более волкоподобный, чем тогда, на фоне луны, на вершине утеса. Вдруг он прогнал ее из лагеря? И поигравшись, как сейчас играл с ним, напал, в конце концов?
Если она бежала от зверя, то, несомненно, направилась к гостинице! Это единственное убежище. Боже, подумал Лансинг, помоги ей добраться туда.
Зверь подходил все ближе, спускаясь по склону, помахивая хвостом — а волки никогда хвостами не машут, вспомнил он — ухмыляясь, растягивая рот и показывая белоснежные костедробительные зубы. Лансинг взял немного к югу, чтобы увеличить интервал между ними. Плакальщик пересек дорогу и продолжал двигаться параллельно. Но постепенно уменьшал интервал. Он оттеснял Лансинга на юг и восток.
Игра эта продолжалась несколько часов. Солнце уже начало спускаться к закату. Где-то впереди, понимал Лансинг, должна быть река, текущая с запада в Бесплодный Край. На месте слияния двух рек стояла таверна. Нельзя позволить зверю оттеснить его от реки. Тогда он не доберется до таверны, и Плакальщик будет гнать его до тех пор, пока человек не упадет на землю от изнеможения.
К вечеру, поднявшись на небольшой холм, он увидел впереди реку. Лансинг спустился к берегу, преследуемый зверем. У воды он остановился и обернулся лицом в сторону приближающегося Плакальщика. Тот остановился в пятидесяти ярдах, не больше. Лансинг снял с пояса нож.
— Итак, — сказал он Плакальщику. — Что теперь?
Плакальщик был здоровенным зверем. Он опустил башку и медленно двинулся к Лансингу. Он был весь грязный, шерсть свалялась. Он напоминал неубранную кровать. Но каким он был большим, боже, каким громадным!
Лансинг крепче сжал рукоять ножа. Но не поднял его. Он стоял неподвижно, словно пустил в этом месте свои корни. Зверь приближался шаг за шагом, очень осторожно. Он пригнул голову, вытянул морду, и рыкнул.
Сделав над собой усилие, Лансинг остался стоять. Что бы произошло, мелькнула мысль, если бы он шевельнулся?
Зверь сделал еще один шаг. Его пасть была всего в футе от Лансинга. На этот раз он уже не рычал. Продолжая сжимать нож, Лансинг свободной рукой дотронулся до головы Плакальщика. Бродяга-зверь заурчал от удовольствия и придвинулся ближе. Теперь его огромная голова находилась близко и упиралась в грудь Лансинга. И тому пришлось сделать шаг назад. Он погладил Плакальщика, почесал за ухом. Зверь наклонил голову, чтобы было удобнее чесать.
Лансинг почесывал ему ухо, зверь держал голову так, чтобы ее можно было чесать. Он тихо порыкивал от наслаждения и радостно напирал на Лансинга, оттолкнув человека еще на один шаг.
— Хватит, — сказал ему Лансинг. — Я не могу ласкать тебя целый день. Мне нужно спешить.
Словно поняв его слова, громадный зверь недовольно заворчал. Лансинг сделал еще один шаг назад, и вошел в воду. Потом осторожно убрал руку с головы Плакальщика, повернулся и начал переходить поток.
Вода была ледяная. Он обернулся, только достигнув середины потока, когда вода дошла до колен. Тогда он оглянулся. Плакальщик одиноко стоял на берегу, глядя ему вслед. Он потрогал лапой воду, потом отступил и потряс лапой.
— Прощай, друг, — сказал Лансинг.
Когда он вышел на противоположный берег, он снова посмотрел назад. Зверь все еще стоял на другом берегу. Увидев, что Лансинг смотрит, он сделал два шага вперед, в воду, потом выскочил обратно, отряхиваясь.
Лансинг засмеялся, помахал рукой и быстро зашагал вниз по реке. Пройдя полмили, он оглянулся в последний раз. Плакальщик стоял на другом берегу. Он явно не любил холодную воду.
Лансинг спешил. На всякий случай, сказал он себе, не мешает увеличить расстояние между ним и зверем. Такой громадной зверюге все же не стоит доверять. Да еще если у нее есть такие клыки…
Солнце село, но он не стал делать остановку для ночлега. Он продолжал идти, время от времени
