Герти. — Или не пойду. Вернусь в Снежную Белизну или навещу Серебристую Луну, если мне вдруг захочется захватить город леди Аластриэль. Я не связана никакими соглашениями с Обальдом.
— Мы не враги, госпожа Орельсдоттр.
— Лучше, чтобы так и оставалось, ради твоего же блага.
Желтоватые, прорезанные красными жилками глаза Обальда мгновенно сузились, обдав великаншу гневным огнем.
— Я хочу, чтобы твои великаны сопровождали мой авангард, когда падут ворота, — твердо сказал он.
— Конечно, хочешь. У тебя нет воинов, равных моим по силе и мастерству.
— Ты не останешься без вознаграждения, иначе я не стал бы просить.
— Ты готов отдать мне сокровищницы Мифрил Халла? — спросила Герти. — Или голову короля Бренора, которого ты уже считал мертвым?
— Пегаса, — выпалил Обальд и на короткий миг заметил предательскую искру интереса в голубых глазах Герти.
— Что?
— Я не такой дурак, чтобы пытаться ездить на создании, которое не является просто тупой скотиной. Оно хранит верность эльфу, которого я убил, — сообщил Обальд. — Конечно, я могу съесть его, но вряд ли он вкуснее любой другой лошади. А ты считаешь его прекрасным, не так ли, госпожа Орельсдоттр? Достойный трофей для владычицы Снежной Белизны?
— Если он для тебя бесполезен…
— Я этого не сказал, — перебил Обальд.
— Ты ведешь опасную игру.
— Я делаю честное предложение. Пошли своих великанов перед моими орками сокрушить передовые отряды дворфов. Как только мы загоним их в узкие туннели, оставь Мифрил Халл мне и ступай своей дорогой, к Сарбрину или куда тебе угодно. И забирай с собой крылатого коня.
Герти хранила на лице равнодушную мину, но глаза ее блестели.
— Ты жаждешь заполучить это создание, — напрямик заявил Обальд.
— Не настолько сильно, как тебе кажется.
— Но твои великаны ворвутся в зал впереди моих орков.
— Только потому, что им нравится убивать дворфов.
Обальд снова поклонился и отошел. Его не заботило, почему Герти пошлет туда свои силы, — лишь бы послала.
— Хии-хи-хи.
Айвен ничего не мог поделать с непрекращающимся весельем брата. Пайкел скакал по западным покоям Зала Митраля, следуя за Нанфудлом. Король Бренор посетил их непосредственно после беседы с Кордио и Банаком. Убежденный, что орки попытаются прорваться в Мифрил Халд, Бренор уполномочил двух пришлых братьев-дворфов и гнома-алхимика обеспечить штурмующим пару-тройку необычных и неприятных сюрпризов. Естественно, Нанфудл тут же засадил за работу лучших пивоваров Мифрил Халла, стряпать разные необычные жидкости. Редкие и дорогущие ингредиенты уже вливались в ушаты и кубки. По велению Бренора команда Нанфудла ничего не жалела.
Айвен следовал за парочкой, бережно неся большую кадку с прозрачной маслянистой жидкостью. Он очень старался, чтобы содержимое не только не выплескивалось, но даже не колыхалось. В кадке находилось то, что он и его друг-жрец Кэддерли предпочитали хранить в крохотных пузырьках. «Активированное масло», как его называли алхимики, зелье, взрывающееся при ударе. Арбалетные болты Айвена были снабжены полостями, куда вставлялись флакончики, — в результате никакая преграда, о которую ударялся дротик, не могла остаться целой. Чтобы проделать дыру в кирпичной стене, хватало всего нескольких капель масла, и дворф боялся даже предположить, что этот умник Нанфудл задумал сотворить с таким количеством зелья.
— Сюда, — велел Нанфудл своим помощникам, показывая на стену западного холла, слева от ворот, ведущих в главные коридоры верхнего уровня.
Он махнул рукой Айвену, чтобы тот поднимал бадью, что дворф и сделал под вечное «хи-хи-хи» своего братца Пайкела.
— Не будешь ли ты так любезен пойти и осведомиться у Свечки, как продвигается его работа? — попросил Нанфудл, говоря о худом косоглазом дворфе по имени Бедхонг Восковые Пальцы. Прозвище Свечка было заработано стараниями многих поколений его семьи.
Айвен осторожно поставил кадку на пол у стены и посмотрел на своих спутников, вооруженных кистями.
— Ага, я пошел, — сказал он гному. — Хочу быть подальше отсюда, когда кто-нибудь из вас, оболтусов, пнет ведро.
— Бум! — обрадовался Пайкел.
— Не то слово «бум!», — проворчал Айвен и пошел прочь.
Но не успел и пары шагов сделать, как его окликнул Нанфудл.
— А каковы размеры? — спросил он.
— Для Свечки? Два дворфа в ряд и один на шее другого, — ответил Айвен, что означало в ширину пять футов и в высоту восемь.
Нанфудл кивнул и начал объяснять порядок действий Пайкелу.
— Чертов гном, — буркнул он, уходя. Уже будучи в коридоре он слышал голос Нанфудла:
— Бомбы, Пайкел. Взрывы. Но, конечно, не большие — не такие, как мы делали снаружи.
— Бум! — отвечал Пайкел.
Айвен прикрыл глаза, потряс головой и зашагал быстрее, решив, что чем большее расстояние окажется между ним и Нанфудлом, тем лучше. Как и большинство дворфов, Айвен ценил военные механизмы. Катапульты и «давилки», арбалеты и даже простые «опрокидывалки» чанов со смолой были ему куда милее, чем всякие выверты Нанфудла, оскорбляющие прагматичность Айвена. Безусловно, его впечатлило, когда в бою за гребень гном поднял извлеченный из-под земли газ в верхние пещеры хребта, занятого снежными великанами, и разнес на куски целую гору. Ну, вершину горы.
Но Айвен боялся, что из-за какой-нибудь ошибки или по недосмотру Нанфудл с такой же легкостью поднимет в воздух весь Мифрил Халл.
— Не твое дело, — успокаивал себя дворф. — Ты боец, а не воевода.
Он слышал позади смех брата. Айвен слишком хорошо знал, что хихиканье это зачастую не к добру. Картина огненного столпа, поднявшегося на тысячу футов в небо, и разлетающихся во все стороны осколков горного хребта неотступно преследовала его.
— Не воевода, — пробормотал он снова, качая головой.
Реджис дернулся от неожиданности и обрушил на своего друга, взбирающегося вслед за ним по узкому дымоходу, небольшую лавину сажи. Бренор поперхнулся и закашлялся, но ругательствами, как это обычно бывало, не разразился.
— Ты уверен, что эта труба выведет нас наружу? — поинтересовался Реджис, тоже выплюнув копоть.
— Я выбирался так, когда вы все бросили меня там с вонючими дергарами, — заверил его Бренор. — И, заметь, у меня не было никаких инструментов, совсем никаких! Зато была куча ран!
Он продолжил многословное изложение своих претензий, но Реджис все их пропустил мимо ушей. Сам факт того, что Бренор карабкается с ним по трубе дымохода, разглагольствуя и ругаясь, дарил хафлингу почти позабытое чувство комфорта. Он все-таки дома.
Но в то же время хафлинг понимал, какую честь возложил на него Бренор, попросив его
