ли следующий раз?
Она приближалась к концу своего пятого столетия, а темные эльфы, даже молодые, не отличались плодовитостью. Бриза родилась, когда Мэлис было сто лет, и с тех пор почти за четыреста лет Мэлис смогла родить только пятерых. Даже этот ребенок, Дзирт, стал для нее неожиданностью, и Мэлис уже не надеялась, что сможет зачать еще.
— Хватит думать об этом, — тихо прошептала обессиленная Мэлис. — Впереди предостаточно времени….
Она вновь откинулась в кресле и погрузилась в прерывистый, но порочно приятный сон, в котором власть ее все росла и росла.
Закнафейн шел по центральной колонне комплекса Де Вир, держа капюшон в руке; его хлыст и меч были удобно прикреплены к его поясу. Время от времени еще был слышен шум сражения, но все уже стихало. Дом До'Урден победил. Десятый Дом одержал верх над Четвертым Домом, и теперь оставалось только избавиться от улик и свидетелей. Несколько младших жриц ходили вокруг, ухаживая за ранеными Дома До'Урден и оживляя трупы тех, кому не в силах были помочь, чтобы тела могли покинуть место преступления и вернуться на территорию Дома До'Урден. Тела, которые еще можно использовать, будут воскрешены и начнут опять работать.
Зак отвернулся, не скрывая отвращения при виде священниц, ведущих за собой растущую шеренгу марширующих зомби Дома До'Урден.
Какой бы тошнотворной ни казалась эта процессия Закнафейну, следующая была еще хуже. Две священницы До'Урден вели группу воинов по зданию, отыскивая при помощи заклинаний выживших Де Виров. Одна остановилась в коридоре в нескольких шагах от Зака и закатила глаза, почувствовав излучение, вызванное заклинанием.
Она медленно вытянула перед собой пальцы, словно некий жуткий жезл.
— Туда! — указала она на панель у основания стены.
Воины, как голодные волки, бросились через потайную дверь. Внутри тайника прятались дети Дома Де Вир. Это были аристократы, не простолюдины, и их нельзя было оставлять в живых.
Зак ускорил шаг, чтобы не видеть этой сцены, но он ясно слышал беспомощные крики детей, пока жаждущие крови воины Дома До'Урден исполняли свою работу.
Неожиданно для себя Зак побежал. Он повернул за угол и чуть не столкнулся с Дайнином и Риззеном.
— Нальфейн мертв, — равнодушно объявил Риззен.
Зак подозрительно взглянул на младшего сына До'Урден.
— Я убил воина Де Виров, который сделал это, — заверил его Дайнин, даже не скрывая своей самоуверенной улыбки.
Заку было почти четыреста лет, и, конечно, он знал, на что способен его честолюбивый народ. Братья пришли на место сражения последними, между ними и противником стояло множество воинов Дома До'Урден. К тому времени, когда они могли столкнуться с дровом, не принадлежащим к их Дому, большинство выживших воинов Дома Де Вир присягнули на верность Дому До'Урден. Зак сомневался даже в том, что кто-то из братьев До'Урден видел схватку с воинами Де Виров хотя бы со стороны, не говоря уже о том, чтобы участвовать в ней лично.
— Воины уже наслышаны о резне в соборе, — сообщил Риззен оружейнику. — Ты действовал с обычным для тебя совершенством, как мы и ожидали.
Зак метнул на отца дома презрительный взгляд и продолжил путь через главный коридор дома, за пределы магической темноты и тишины, в темный рассвет Мензоберранзана. Риззен был нынешним партнером Матери Мэлис в длинной череде других любовников, и не больше. Когда он надоест Мэлис, она либо вернет его в ряды простых воинов, лишив имени До'Урден и всех соответствующих прав, либо вообще избавится от него. Заку не обязательно относиться к нему с уважением.
Зак миновал грибную изгородь, выбрал самую высокую и удобную для наблюдения точку, которую мог найти, и опустился на землю. Немного погодя он увидел, как армия Дома До'Урден, отец и сын, воины и священнослужительницы, а также медленно движущаяся шеренга из двух дюжин дровов-зомби направились к себе домой. Они потеряли в этом сражении почти всех своих рабов. Но все же их стало больше по сравнению с тем, сколько направлялось к Дому Де Вир чуть раньше этой ночью. Число рабов удвоилось за счет пленных, к тому же более пятидесяти воинов Де Вир, демонстрируя типичную дровскую преданность, добровольно присоединились к атакующим. Этих вероломных дровов священницы До'Урден подвергнут допросу с применением магии, чтобы быть уверенными в их искренности.
Зак знал, что все до одного выдержат испытание. Для эльфов-дровов главным было выжить, принципы для них ничего не значили. Войнам дадут новые имена и будут держать в пределах территории Дома До'Урден в течение нескольких месяцев, пока падение Дома Де Вир не станет старой забытой сказкой.
Зак не последовал за ними. Он прошел сквозь ряды грибных деревьев и нашел уединенную лощину, где рухнул прямо на ковер из мха и поднял взор к вечной темноте потолка пещеры — и вечной темноте своего существования.
Сейчас для него благоразумнее всего было бы молчать: он был захватчиком самой могущественной части огромного города. Он подумал о возможных свидетелях его слов, тех же темных эльфах, которые наблюдали падение Дома Де Вир и от всего сердца радовались спектаклю. После такой резни, свидетелем которой была сегодняшняя ночь, Зак не мог сдержать своих эмоций. Стенания вырвались из его груди как обращение к какому-то богу, находящемуся за пределами его существования.
— Что называю я моим миром? Какая черная змея сидит в моей душе? прошептал он в порыве яростного отречения. — При свете моя кожа черна; в темноте она становится белой от жара моего гнева, который я не могу подавить.
Если бы у меня хватило решимости уйти отсюда или из жизни либо выступить открыто против зла, царящего в этом мире, мире моих сородичей! Найти существование, которое не противоречит тому, во что я верю, и тому, что я искренне считаю истиной. Закнафейн До'Урден, так меня зовут, однако я не дров ни на словах, ни на деле. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне, кто я такой. Пусть гнев этого мира обрушится на эти старые плечи, уже сожженные безнадежностью Мензоберранзана.
Не заботясь больше о последствиях, оружейный мастер поднялся на ноги и крикнул что было сил:
— Мензоберранзан, что за ад ты собой являешь? Мгновение спустя, так и не услышав ответа от притихшего города, Зак стряхнул со своих усталых мышц остатки магического холода, которым его пронизала Бриза. Он несколько успокоился, погладив хлыст, висящий на поясе, — инструмент, вырвавший язык изо рта верховной матери.
Глава 3
Глаза ребенка
Мазой, молодой ученик (не более чем уборщик на данном этапе его карьеры мага), облокотился на метлу и проводил взглядом Альтона Де Вира, прошедшего в верхнюю комнату шпиля. Мазой почти сочувствовал студенту, который должен был встретиться лицом к лицу с Безликим.
Однако наряду с сочувствием его охватило любопытство, потому что на стычку между Альтоном и безликим учителем стоило полюбоваться. И Мазой вновь принялся за уборку: подметая пол, он мог приблизиться к двери, не вызывая подозрений.
— Вы велели мне прийти, учитель, — повторил Альтон Де Вир, заслоняя рукой лицо и щурясь от ослепительного света трех горящих в комнате светильников. Он неловко отступил в тень, отбрасываемую дверью.
Безликий, сгорбившись, сидел спиной к молодому Де Виру. Лучше покончить с этим быстро,
