же мы можем сравняться с Очень Злыми Троллями благодаря высокой скорости тканевой регенерации, «неправильным» суставам и «совершенно неправильной» крови. Впрочем, это долго объяснять. Если коротко – дыра в сердце приводила к смерти лишь в десятой части случаев, да и смерть от потери крови возможна была только по огромной глупости. Для того чтобы пытаться убить д'эссайна в одиночку, надо быть редкостным остолопом. В общем и целом жизнь была хорошая.
Даже для тех редких типов вроде меня, которые больше занимались наукой или ремеслом, чем набиванием брюха и совершенствованием собственного тела. Впрочем, заболтался я. Осязание тоже восстановилось, так что стоило постепенно подниматься. Я медленно выгнулся в подобие мостика, отличающееся от нормального мостика тем, что я не отрывал икры от гроба – ноги в коленях у меня гнутся в обе стороны. Нет, коленная чашечка тоже есть, только она подвижная.
Я плавно повернул голову и посмотрел, на месте ли мои пожитки. По крайней мере, то, без чего ни один разумный д'эссайн себя не мыслит, на месте. Эсси'д'шарме. Клинок, глядя на который большинство моих знакомых людей вспоминали о том, что еще не успели написать завещание. Увы, но до вынужденного перерыва в моей биографии я не смог понять, почему вид этих клинков так действует на большинство представителей разумных рас.
Оружие, которое обычно хоронят вместе с владельцем – если оно само не ломается после его гибели. Мечта маньяка. И естественно, его не может использовать представитель какой-либо другой расы. Рукоять, рассчитанная на две семипалых руки, причем из этих семи пять расположены так же, как и у людей, а два представляют собой «обратную ладонь», противостоя среднему пальцу, подобно тому как большой палец противостоит мизинцу. Весьма заметная черта, вы не находите? Но гибкие суставы в сочетании с введенной нами модой на широкие рукава и манжеты позволяли нам довольно успешно скрываться в толпе.
Впрочем, я отвлекся. Эсси'д'шарме – это мечта маньяка и убийцы, туриста и хирурга, воина и плотника. Есть легенда, что клинок этот изобрел легендарный Оайн Бельянг Исследователь. Говорят, что при нем один из людей пошутил про «меч-шесть-в-одном-по-цене-семи». К сожалению для людей и прочих разумных, шуток Оайн не понимал совершенно, зато был подлинным гением. Его изобретение стало своеобразной визитной карточкой д'эссайнов. И секрет изготовления подобных мечей умрет лишь с последним д'эссайном.
Это чудесный клинок-трансформер, в базовом состоянии напоминающий человеческий обоюдоострый меч с листовидным лезвием полутораметровой длины, кучей по-дурацки расположенных долов, двуручной рукоятью и необычной заточкой – бритвенная острота может смениться кромкой толщиной в пару миллиметров. Да и угол заточки «гулял» от десяти и до семидесяти градусов. Но от прикосновения д'эссайна к рукояти лезвие мгновенно менялось, превращаясь в то, что нужно было в конкретный момент.
К примеру, для борьбы с тяжелобронированным всадником можно увеличить длину и толщину клинка, конечно же за счет его ширины, и сильным ударом пробить доспехи. Или уменьшить толщину клинка, попутно увеличив его остроту – и разрубить всадника вместе с конем. Или… Эсси'д'шарме – волшебное оружие, и обычное против него малополезно. Клинок замечательно убивает любую нежить. И нечисть. Ну и, конечно, тех, кого д'эссайны сообща признают врагами расы – впрочем, последние обычно живут слишком мало.
Пока я отвлекался на воспоминания, звуки снаружи утихли. Пора вставать. Я обхватил руками рукоять своего клинка – и по столь любимому мной теплу рукояти понял, что клинок признал хозяина. Тихо извлек его из углубления в камне. Медленно поднялся и сразу же взвился в прыжке, невольно вскрикнув от боли. Мышцы отвыкли от подобных трюков. Зато не повстречались с вурдалаком. Или упырем? Не знаю, классификация мелкой нежити никогда не была моим сильным местом. Трупоеды. С отвратительным мясом. Да, от них воняет. Но сейчас меня это не волнует – когда я голоден, меня не интересует, как выглядит, пахнет и что делает мой потенциальный завтрак.
Две такие твари мне точно не противники. Даже если я немногим отличаюсь от их обычной пищи – трупов. Внешне. Да и внутренне тоже… Бой закончился, так и не успев начаться – тварюшки синхронно прыгнули на меня и так же синхронно удвоились. Или уполовинились – это уж как посмотреть. Даже скучно. И неинтересно. Если бы это была игра, то я бы так не играл. Но, увы, это не игра. А я все еще страшно голоден.
Я пошевелил ближайший ко мне трупик мечом. Нет, похоже, что я не настолько голоден. Нет, я, конечно, могу есть падаль… И даже не отравиться трупным ядом. Но заниматься этим, когда состояние организма близко к критическому, не рискну. Просто потому, что рискую умереть, так и не успев нормально ожить.
Конечно, для порядка я заставил клинок освежевать трупоеда. Мяса, которое я мог бы употребить в моем нынешнем состоянии, не нашлось. И ладно. Надеюсь, что планировка помещений не слишком изменилась. Просто, в отличие от воды, еда у меня еще была. Ладно… Проверим теорию практикой.
Так… Аккуратно, по стеночке, по стеночке, можно на четвереньках, даже ползком немножко, все равно никто не смотрит, поворот налево, вперед, поворот направо, вперед, снова направо, провести рукой вдоль стенки, нащупать цепочку, потянуть за нее. Сильнее… По-видимому, механизм изрядно испортился, пришлось налечь всем весом. Вода хлынула сплошным прохладным потоком в небольшой бассейн, практически не различимый в темноте. Я окунул в него голову, чувствуя кожей ледяную прохладу, но, как только я выбрался наружу, похоже, меня стошнило. Похоже – потому что я таки потерял сознание.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся. Может быть, пять минут. Может – пять часов. Под землей все без разницы. Нет ничего, по чему я мог бы измерять время, даже вода прибывала в бассейн с той же скоростью, с какой из него уходила. Сперва я просто пил воду. Такую холодную, что заболели зубы. Ничего, это полезно.
Затем я умывался, чувствуя, как постепенно разгоняется загустевшая за время моей смерти-сна кровь. Потом с огромным трудом я все же смог подняться на ноги. Конечно, чувство голода только усилилось за время моей бессознанки, зато я наконец-то мог идти почти не шатаясь. Обратно, в комнату своего «захоронения».
Для своего потенциального послесмертия я заготовил очень много всего полезного. Конечно, унести с собой в могилу совершенно все практически невозможно, так что пришлось ограничиться лишь самым необходимым.
Я пробежался пальцами по буквам чужого имени, выбитого на моем гробе, – слегка нажимая на некоторые из них, а в конце надавив аж на четырнадцать символов одновременно. Подчиняясь моей команде, гроб поспешно истлел, высвобождая сокрытый в нем набор предметов. Интересно, много ли было охламонов, решивших, что этот гроб сделан из камня? Заклятие Сгущения, использованное на самую обычную пыль, чей-то прах и прочую мелочовку, действует изумительно. Особенно в сочетании со Сгущением времени, замкнутым на кодовую фразу, не позволяющим всему этому барахлу истлеть раньше времени.
Сейчас меня больше всего интересовал армейский пищевой концентрат – полностью соответствующий человеческим представлениям об армейском пищевом концентрате. Твердая, как подошва солдатского сапога, и столь же безвкусная спрессованная плитка чего-то-там очень питательного. Все никак не удосуживался узнать, из чего оно состоит и каким методом был достигнут такой результат. Наверное, потому и могу есть его совершенно спокойно. И голод оно утолило. Уже ко второй пачке. Хорошо, что я напился, – эта дрянь была обезвоженной, и жевать ее всухомятку не рекомендовалось. Заодно пропало жуткое желание чего-нибудь погрызть – зубы просто требовали, чтобы я их поточил.
Насытившись, следовало заняться другими насущными делами. Из небольшой кучи барахла, оставшейся на месте моего гроба, я достал небольшое зеркальце в круглом футляре. Да… Жутковато выгляжу. А уж если по человеческим меркам мерить, так и вовсе – оживший ужас. Хотя, если немного подумать, я и есть оживший ужас. Нет, не только по человеческим меркам. Вообще.
Кожа была похожа на пергамент самого что ни на есть дрянного качества. Она, конечно, постепенно разглаживалась от того, что компенсировался недостаток жидкости, но мне стоило бы снова отправиться к источнику для убыстрения процесса. Шикарная шевелюра, которой я мог похвастаться раньше, превратилась во что-то невообразимое. Ничего, за пару-тройку дней обрасту лучше прежнего, а пока – лучше побриться налысо. Ночь без волос я вытерплю. Или день? Надо будет разобраться. Потом.
