это было бы несерьезно с моей стороны в момент, когда завязывается драма).
— У вашего мужа были враги, мадам?
Классический вопрос, скажете вы мне? Не буду перечить. Но иногда полезно прежде всего не выбивать клиента из колеи.
— Когда человек занимается политикой, они фатально неизбежны, отвечает она. — Это в природе вещей! Однако можно ли называть врагами людей, не разделяющих ваши взгляды?
Эта дама не глупа.
— Конечно, нет, — соглашаюсь я.
Она хочет узнать мнение Берюрье, но не получает его, ибо тот уснул.
— Накануне уб.., драмы, господин Монфеаль проводил предвыборное собрание. Оно было бурным?
— Вовсе нет. — Она качает головой. — Наоборот, можно было подумать, что мы находимся среди друзей.
— Хорошо, в таком случае перейдем к фактам. Расскажите мне обо всем с самого начала. Кто встал первым?
— Мария, наша служанка.
— Это она открыла мне дверь?
— Да.
Давайте я вам мимоходом опишу эту особу: Мария — крепкая девица сорока лет, в теле, у которой, похоже, примерно столько же ума, сколько в горшке овощного рагу.
— В котором часу она встала?
— В шесть часов.
— Что она потом делала?
— Она постучала в дверь нашей спальни, чтобы разбудить моего мужа, которому нужно было поработать с какими-то бумагами. Потом она отправилась готовить кофе.
— А муж?
— Он встал, надел халат и пошел забрать газеты на коврике у двери, куда их кладет почтальон. Потом, как это уже вошло у него в привычку, просмотрел их в туалете.
Странное место для обзора печати.
— А потом?
— А потом он отправился на кухню выпить традиционную чашку кофе.
Она краснеет и в смущении говорит:
— Он всегда завтракал на кухне. Понимаете, он вырос в деревне и…
— В этом нет ничего плохого, — успокаиваю я. — Кажется, сам король Сауд Аравийский поступает так же.
— Что дальше?
— Он закрылся у себя в кабинете и работал до восьми часов.
— А тем временем?..
— А тем временем я поднялась, привела себя в порядок, разбудила детей и стала готовить им завтрак.
— Продолжайте!
— Так вот, около восьми часов муж вышел из кабинета и сказал, что пойдет принимать ванну. Он меня предупредил, потому что дверь ванной не закрывалась на задвижку и он не хотел, чтобы туда нечаянно зашли дети.
— Что происходило тем временем? — настаиваю я.
— Я закрыла варенье, которое приготовила Мария. — Вдова поясняет: Она его приготовила накануне, но закрывать его надо на следующий день.
Я мысленно адресую пламенный привет Фелиции и силюсь подавить улыбку.
— Я знаю, как это делается, — говорю я. — Окуренная серой бумага, смоченная в молоке…
Она также силится подавить улыбку. Жизнь продолжается, со своими радостями, горестями, телячьим жарким, обязанностями, шутками.
— Прошу вас, продолжайте, пожалуйста…
— Когда мы закончили, я пошла в нашу комнату. Белье, которое я приготовила мужу, лежало на кровати. Он к нему не прикасался. Я удивилась и позвала его. Он не ответил, тогда я.., открыла дверь ванной…
Она прячет глаза. Из ее груди вырывается хриплое рыдание.
Я встаю.
— Я хотел бы, чтобы вы позволили мне осмотреть квартиру, мадам.
— Пожалуйста!
Я возвращаюсь в холл, молодая вдова следует за мной по пятам.
— Эта дверь закрыта в течение дня?
— Нет, вы же видите, достаточно приподнять щеколду. Только ее невозможно открыть с лестничной площадки, если она не на цепочке.
— Вчера утром она не была на цепочке?
— Она никогда не бывает на цепочке.
— Никто не приходил утром перед самым.., перед самой драмой?
— Приходил. Это был секретарь мужа. Я его не приняла. Он лишь принес какие-то документы, которые Жорж у него просил. Он передал их Марии и ушел.
— Где находится ваша спальня?
Она указывает мне на коридор, который начинается в глубине холла. В нем четыре двери, по две с каждой стороны.
— Наша комната вторая.
— А остальные?
— Первая — детская, напротив — комната мамы, потом комната для гостей…
— В данный момент она пуста?
— Да, пуста.
Я отправляюсь в экспедицию. Детская выглядит мило: на стенах фрески в стиле Ван Гога, изображающие Микки и Дональдов. Комната бабушки выдержана в строгом стиле, даже в стиле “отче-наш”, с почти черной мебелью, мрачными обоями и старым умывальником с ведром под ним. О гостевой комнате, обставленной кое-как, сказать нечего. В ней ощущается затхлость. Монфеали, похоже, нечасто принимают гостей. Зато их комната — высокого класса. В стиле Карла X! Все здесь светлое и вычурное. Множество дурацких поделок по стенам, дешевых статуэток, портьер, которые вызывают у вас желание прясть, но в целом она выглядит пристойно.
— Дверь ванной слева от шкафа, — предупреждает меня мадам Монфеаль.
Я ее открываю. Ванная комната черно-белая. Это дерзкая затея со стороны жильцов. Видно, что они отдали дань авангардизму в оформлении самого укромного места своей квартиры. Дверные ручки выполнены в форме птичек. Подумать только, как далеко они зашли в своей смелости. Аж дрожь пробирает, не правда ли?
Я вхожу в ванную. С первого взгляда я замечаю, что окошко ванной снабжено решеткой. Однако квартира расположена на втором этаже. Краны ванны находятся напротив двери, так что когда в ней мокнешь, то неизбежно сидишь спиной к двери.
— Его бедная голова была запрокинута, горло было перерезано, и везде была кровь. Подумать только, его убивали в двух шагах от нас!
Дети играли… Мама штопала… Я…
Она плачет.
— Где лежала бритва?
Она указывает на умывальник.
— Там, в нем. Мы думаем, что убийца вымыл руки, прежде чем уйти.
— Сколько имеется выходов из квартиры?
