капли воды, звуки. Поры Нии сочились стенаниями страсти и греха. Их объятия становились все неистовей, превращаясь в хореографию похоти. Зрители сдвинулись ближе, сплетаясь телами, – возбужденные зрелищем обнаженной юности, звучанием музыки.
Лидия смутно, как сквозь туман, видела обращенные к ним глаза, раскрасневшиеся лица. «Тингл» вкупе с этим представлением воздействовал на гостей. В зале становилось жарко. Они с Нией медленно опустились на пол, обнимаясь все более чувственно и изощренно, напряжение страсти музыкального соперничества увеличивалось по мере того, как переплетались их тела. Годы целенаправленной подготовки предшествовали этому мгновению, такому тщательно выверенному соединению гармонизированной плоти.
«Мы исполняем порнографию, – подумалось Лидии. – Порнографию ради наживы Белари». Она мельком увидела сияющую от удовольствия покровительницу, остолбеневший Вернон Веир сидел рядом. «Да, – мысленно обратилась она, – смотрите на нас, господин Веир, любуйтесь порнографией, которую мы вам показываем». Но потом настал ее черед играть на своей сестре, языком и пальцами водить по клавишам Нии.
Это был танец обольщения и уступки. Они подготовили много других танцев – сольных и в дуэте, целомудренных и непристойных, – но для дебюта Белари выбрала именно его. Мощь музыки, интенсивной и напряженной, все нарастала, пока наконец они с Нией не легли на пол – истощенные, все в поту, – голые близнецы, сплетенные в звучащем сладострастии. Музыка их тел смолкла.
Все вокруг боялись шелохнуться. Лидия чувствовала вкус соли на коже сестры, когда они застыли. Свет в зале погас, что означало – представление закончено.
Публика взорвалась аплодисментами. Зажглись огни. Ния выпрямилась. Губы ее растянулись в довольной улыбке, когда она помогла Лидии встать на ноги. «Вот видите? – говорили глаза Нии. – Мы будем звездами». Лидия поняла, что она, как и сестра, улыбается. Несмотря на то что Стивена больше нет, несмотря на жестокое обращение Белари, она улыбалась. Восхищение зрителей ласкало ее, словно целебный бальзам, доставляющий удовольствие.
Они поклонились в первую очередь Белари, как их учили, выражая почтение своей госпоже, матери-богине, создавшей их. Белари улыбнулась этому жесту, хоть и отрепетированному, и присоединилась к аплодисментам гостей. Люди громко хлопали великолепной грации девочек – Ния и Лидия с изяществом поклонились четыре раза по сторонам света, подобрали свои платья, спустились со сцены и, в сопровождении огромного Берсона, направились к своей покровительнице.
Гром аплодисментов не умолкал, пока они шли через зал к Белари. Наконец Белари взмахнула рукой, хлопки затихли, и воцарилась почтительная тишина. Положив руки на хрупкие плечи девочек, она с улыбкой обратилась к собравшимся гостям:
– Дамы и господа, перед вами наши девочки-флейты.
И снова обрушился шквал аплодисментов, еще один, заключительный взрыв восторга, после чего гости стали переговариваться, обмахиваться, чувствуя, как горят их собственные тела, возбужденные выступлением сестер.
Белари придвинула к себе девочек-флейт ближе и шепнула им:
– Вы хорошо справились. – Она осторожно обняла их.
Глаза Вернона Веира блуждали по обнаженным телам Лидии и Нии.
– Ты превзошла себя, Белари, – сказал он.
Белари слегка наклонила голову в ответ на комплимент. Рука не выпускала плечо Лидии, цепко удерживая свою собственность. Голос Белари ничем не выдавал напряжения. Она выглядела радостной, вполне довольной собой, но пальцы больно впивались в кожу Лидии.
– Они у меня – лучшие.
– Какая незаурядная работа.
– К тому же дорого обходится, если они вдруг поломают кости. Косточки у них ужасно хрупкие. – Белари, ласково улыбаясь, любовно посмотрела вниз на девочек. – Им уже и не вспомнить, как это – ходить и не думать об этом.
– Все самое прекрасное на свете хрупко. – Вернон дотронулся до щеки Лидии. Она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. – Должно быть, не просто было их создать.
Белари кивнула:
– Они так замысловато устроены. – Она провела пальцем по отверстиям на руке Нии. – Звучание каждой ноты зависит не только от расположения пальцев на клавишах, но также и от того, с какой силой они прижимаются друг к другу или к полу, согнута ли рука или выпрямлена. Мы заморозили уровень гормонов, чтобы девочки перестали расти, и только потом начали конструировать инструменты. От них требуется колоссальное мастерство, чтобы одновременно играть и танцевать.
– И как долго вы их готовили?
– Пять лет. Всего семь, если учесть время, затраченное на операции.
Вернон покачал головой в удивлении:
– А мы ничего даже не слышали о них.
– Вы бы все испортили. Я собираюсь сделать из них звезд.
– Мы тебя сделали звездой.
– И вы же свергнете меня, если я вдруг запнусь.
– Итак, ты выпустишь их на рынок?
Белари улыбнулась ему:
– Конечно. Я оставлю себе контрольный пакет акций, но остальные – продам обязательно.
– Станешь богатой.
Белари усмехнулась:
– Более того – стану независимой.
На лице Вернона отразилось крайнее разочарование.
– Полагаю, это означает, что мы не будем подсоединять тебя к ТачСенс.
– Полагаю, не будете.
Напряженность между ними была очевидной. Вернон раздумывал, выискивая слабое место, в то время как Белари сжимала свою собственность, глядя ему в лицо. Глаза Вернона сузились.
Словно читая его мысли, Белари сказала:
– Я их застраховала.
Вернон горестно покачал головой:
– Белари, ты меня дискредитируешь. – Он вздохнул. – Полагаю, мне стоит поздравить тебя. Иметь таких преданных подданных, такое состояние – ты достигла большего, чем я мог себе представить, когда впервые встретился с тобой.
– Мои слуги преданы, потому что я хорошо к ним отношусь. Они просто счастливы служить мне.
– А твой Стивен с этим согласился бы? – Вернон махнул рукой в сторону стола с закусками, в центре которого стояло угощение из мяса, спрыснутое малиновым соком и украшенное ярко-зелеными листьями мяты.
Белари усмехнулась:
– О да, даже он. Знаешь, когда Майкл и Рене как раз собирались начать разделывать его, он посмотрел на меня и сказал: «Спасибо». – Она пожала плечами. – Хоть он и пытался меня убить, но у него также было страстное желание угодить, даже так. Уже в самом конце он попросил прощения, сказал, что лучшие годы своей жизни он провел, служа мне. – Она театральным жестом утерла слезу. – Ума не приложу, как это случилось, – он так любил меня и одновременно желал, чтобы я умерла. – Она отвела взгляд от Вернона и оглядела остальных гостей. – Впрочем, именно поэтому я решила, что лучше подать его к столу, чем просто посадить на кол в назидание. Мы любили друг друга, пусть он и оказался предателем.
Вернон, полный сочувствия, пожал плечами:
– Многие люди не расположены к системе поместий. Ты пытаешься им объяснить, что гораздо лучше обеспечиваешь их безопасность, чем это было прежде, и все равно они возражают. – Он многозначительно взглянул на Белари. – А иногда даже более того.
