истеричные представители всяких неправительственных организаций? И это вы называете выходом из положения? – И Стефани сердито принялась снова звонить по мобильнику, а Терциан, хлопнув дверью, отправился на очередную прогулку.
Терциан подошел к старинному разрушенному замку, неловко примостившемуся на склоне ближайшего холма. «А что если люди-растения, созданные Стефани, окажутся жизнеспособными?» – подумал он. Разумеется, скорее всего, нет. Мир, в котором люди могут превращаться в растения, это уже совсем иной мир, живущий по своим законам.
Стефани говорила, что хочет разрушить рынок голода. Но ведь за этим автоматически последует и крах рынка продуктов. Если люди, не имеющие денег, будут получать всю необходимую им пищу, то продукты как таковые потеряют свою рыночную стоимость. Пища станет такой дешевой, что производить и продавать ее будет просто невыгодно.
А ведь это только первый результат применения новой технологии. Терциан попытался посмотреть на это с точки зрения чистой науки. Зеленые люди – это всего лишь первый одиночный выстрел перед мощными залпами научной артподготовки, которая в корне изменит все основные законы жизни человеческого сообщества, выработанные за века с тех пор, как человек научился ходить на двух ногах. Что произойдет, когда все основные виды товаров – продукты, одежда, жилье, может быть, даже здоровье – станут так дешевы, что будут раздаваться практически даром? Что же тогда будет иметь стоимость?
Стоимость потеряют даже деньги, единственное средство, с помощью которого можно совершить равноценный обмен.
Терциан смотрел на руины замка и думал о том, что когда-то его владелец вершил суд, защищал своих подданных, правил всей местностью, а теперь вот что от него осталось – и не такая ли судьба ждет все правительства мира? Сейчас основная функция государства – поддерживать строгие рамки закона обмена денег и товаров, а также следить за состоянием денежной массы страны. Но если этот закон перестанет действовать и деньги больше не будут нужны, то само существование правительств окажется под вопросом. Зачем собирать налоги, если деньги перестанут выполнять свою функцию? А если нет налогов, то где брать деньги на содержание правительства?
Стоя возле руин, Терциан подумал, что, возможно, видит перед собой будущее всей человеческой цивилизации. И этот замок будет либо восстановлен каким-нибудь тираном, либо исчезнет навеки.
На следующий вечер Мишель снова услышала рупор Дартона и подумала: зачем это ему понадобилось искать ее именно в часы охоты крыланов? Не потому ли, что по ночам звук разносится дальше?
Если бы по утрам он спал, решила она, тогда все было бы легче. Тогда она спокойно заканчивала бы анализ образцов. Но была одна проблема: о результатах исследований нужно было сообщать, а это значит – отправляться на почту в Корор.
Мишель была легендой. Когда однажды из моря вышла сирена в легких тапочках и направилась к зданию почты, ее заметили. Дети катились за ней на своих скейтбордах, пассажиры автомобилей высовывались в окна и махали ей рукой. Мишель очень хотелось попросить их не рассказывать о ней Дартону.
И она очень надеялась, что он не станет привлекать к поиску всех местных жителей.
Мишель и Дартон познакомились во время экспедиции на Борнео, где оба должны были отработать после окончания университета. Все остальные члены экспедиции были людьми достаточно зрелого возраста, приезжавшими сюда уже во второй, третий, четвертый или пятый раз, и, едва увидев Дартона, Мишель поняла, что он примерно ее возраста и что он, также как и она, кажется ребенком среди опытных исследователей. Их сразу потянуло друг к другу, словно начала действовать некая сила природы; дни они проводили, занося в каталог виды улиток и пресноводных черепах, а по ночам сплетались в одно целое в своей палатке, похожей на черепаший панцирь. Старики смотрели на все это насмешливо- снисходительно, как, впрочем, и вообще на весь мир. Дартону и Мишель не было до них никакого дела. В дни своей юности им было наплевать на само мироздание.
Когда работа на Борнео подошла к концу, они решили не расставаться и, перескочив через экватор, отправились на Белау. Предварительно оплатив все счета. Это событие они отпраздновали приобретением новых тел, что привело Мишель в полный восторг, поскольку родители воспитывали ее строго и не разрешали менять тело до совершеннолетия, несмотря на то что многие из ее друзей меняли тела еще в детстве, выбирая самые модные и популярные формы.
Мишель и Дартон решили, что при их работе им более всего подойдут тела антропоидов, поэтому отправились в клинику Дели, легли в нанокамеру и отдали себя во власть крохотных машин, которые превратили их тело, ум, память, желания, знания и душу в длинные цепочки чисел. Которые затем были введены в их новые тела и остались там, чтобы в случае необходимости быть скопированными.
Оказаться сиамангом было восхитительно. Они с Дартоном парили над верхушками деревьев своего маленького острова, перепрыгивая с ветки на ветку в неземном блаженстве. Особенно Мишель нравилась ее шерсть – она была не такой густой, как у настоящей обезьяны, и все же на груди и спине ее было достаточно. Они соорудили себе гнезда из листьев и проводили там долгие часы, или анализируя данные, или занимаясь любовью, или выбривая на своем теле замысловатые рисунки. Их любовь была далеко не тихой и светлой – она пылала огнем, яростью. Это было какое-то наваждение, которое, несмотря на ссоры, заканчивалось бурным примирением, чтобы вспыхнуть с новой силой.
Ярость все еще сжигала Мишель. Но теперь, после смерти Дартона, она приобрела иное качество, не имеющее ничего общего с жизнью или любовью.
Черпая ложкой голубику со сливками, сирена просматривала списки имен и фотографии людей, которые доставили ее «пауки». Теперь перед ней была целая галерея зеленоглазых смуглых женщин, когда-либо мелькавших в сети Интернета. Почти все они были очень красивы. Большинство так и остались неизвестными, другие были известны только по имени. Компьютер выдал: наиболее вероятный уровень идентификации – 43 процента.
Эти 43 процента относились к одной бразильянке по имени Лаура Флор, которая находилась в Аракажу в очень ответственный для себя момент – она рожала. На видео были запечатлены все стадии ее родов, но Мишель не стала на них смотреть. Женские роды отвратительны.
Следующей наиболее подходящей кандидаткой была еще одна бразильянка, снятая во время туристической поездки в Рио. Но под этой фотографией не стояло имени. Подробнейшее изучение ее лица не дало никаких результатов до тех пор, пока Мишель не попробовала запросить информацию по поводу пола и тут же получила ответ, что эта бразильянка – трансвестит. Вряд ли Терциан мог им заинтересоваться, поэтому Мишель приостановила поиск.
Третью кандидатку компьютер определил просто как Стефани, женщину, которая работала в какой-то благотворительной организации в Африке. Стефани была сфотографирована вместе со своими коллегами на фоне какого-то деревянного здания под жестяной крышей.
Фотография была довольно плохой, но Мишель, сняв параметры лица женщины, отправила их на идентификацию уже под именем «Стефани» и стала ждать, что будет.
Ответ поступил немедленно: кредитная карточка на имя Стефани Америки Пайс э Сильва. Провела три ночи в парижском отеле перед тем, как исчез Терциан.
От этого сообщения у Мишель застучало в висках. Она послала новых «пауков», и на экране начала появляться долгожданная информация.
Стефани Пайс имела двойное гражданство – Португалии и Анголы, училась в Штатах. Быстрая проверка показала, что за время учебы их с Терцианом пути не пересекались. По окончании университета работала в благотворительной организации «Санта-Кроче».
За этим последовало сенсационное сообщение. Стефани Пайс была зверски убита в Венеции вечером 19 июля, за шесть дней до того, как Терциан представил первую версию своей теории Рога Изобилия. Два убийства…
Одно в Париже, другое в Венеции. Погибла женщина, которая, возможно, была любовницей Терциана.
Внезапно Мишель почувствовала, что ее бьет дрожь, и с удивлением обнаружила, что читает
