нибудь еще?
Государыня страшно разгневалась и, взяв чашку с вином, швырнула в Хэ-дэ, залив ей юбку. Сказала при этом;
— Разве может мышь укусить человека?
На это Хэ-дэ ответила так:
— Чье платье носишь, того исподнее и видишь. Только и всего. Никого я не хочу укусить!
Хэ-дэ с давних пор держалась с сестрою, как то полагается простой наложнице перед государыней. И на этот раз государыня не ожидала услышать какого-либо резкого слова. Вот почему она оторопела и лишь безмолвно уставилась на сестру. Тогда Фань-и сбросила головной убор, грохнулась оземь и принялась биться головой так, что хлынула кровь. Затем, взяв Хэ-дэ за локти, она заставила ее поклониться государыне Фэй-янь. Хэ-дэ совершила поклон и заплакала:
— Неужто вы, сестрица, забыли, как в долгие ночи мы укрывались одним одеялом? Как не смыкали глаз, терпя нужду и холод? Как вы просили вашу сестру Хэ-дэ прижаться к спине вашей и согреть ее? А ныне? Ныне вы вознеслись высоко и знатностью превосходите других. Никто не смеет поднять на вас руку. Так неужто мы будем ссориться друг с другом попусту?
Государыня зарыдала. Она взяла Хэ-дэ за руку, вынула свою заколку из фиолетовой яшмы с изображением девяти птенцов феникса и воткнула ее в прическу сестры. Так все закончилось.
История эта слегка коснулась до государева слуха, и он стал расспрашивать, в чем дело. Но в страхе перед гневом государыни никто не проронил ни слова. Тогда он спросил Хэ-дэ. Она ответила ему так:
— Государыня возревновала меня к вам. Знаки Ханьской династии — огонь и добродетель, потому вы, государь, и есть Красный Феникс и Красный Дракон.
Государь поверил этому объяснению и остался им чрезвычайно польщен.
Однажды, отправившись спозаранку на охоту, государь попал в снегопад и занемог. С тех пор он ослабел потайным местом и более не был могуч, как прежде. Обычно, лаская Хэ-дэ, он держал ее за ножку. Но с некоторых пор государь был уже не в силах вызвать в себе страсть. Когда же внезапно он распалялся желанием, Хэ-дэ обыкновенно поворачивалась к нему спиной, так что он не мог более держать ее ножку в руках. Фань-и сказала как-то Хэ-дэ:
— Государь принимает всякие снадобья, чтобы побороть бессилие, но ни одно ему не помогает. Только держа в руках вашу ножку, он может одолеть свой недуг. Небо даровало вам большое счастье. Почему же вы поворачиваетесь к нему спиною и лишаете его побед?
Хэ-дэ ответила:
— Лишь поворачиваясь к нему спиной и не давая ему ублаготворения, я поддерживаю в государе влечение. Если я буду поступать, как моя сестра, — ибо это она научила государя держать ее за ножку,— я быстро ему наскучу. Разве можно одним и тем же средством дважды добиться успеха?
Государыня Фэй-янь была надменна и мнила о себе высоко. Каждый раз, лишь слегка захворав, она отказывалась от еды и питья. Государю самому приходилось кормить ее с ложки и держать ее палочки. Когда же лекарство было горьким, она принимала его не иначе, как из собственных уст государя.
Хэ-дэ имела обыкновение ночью омываться в бассейне орхидей. В блеске ее тела меркло пламя свечей. Государю нравилось смотреть на нее, прячась за занавескою. Однажды, заметив его, слуги доложили Хэ-дэ. Тогда Хэ-дэ прикрылась полотенцем и велела унести свечи. На другой раз государь посулил слугам золото, если они промолчат. Но ближняя служанка Хэ-дэ не пожелала войти в этот сговор. Она стала за занавеску, ожидая появления государя. Не успел он войти, как она тотчас сказала о том Хэ-дэ. Хэ-дэ поспешила скрыться. С тех пор, отправляясь за занавеску в купальню с плавающими орхидеями, государь прятал в рукаве побольше золота, чтобы одаривать встречных слуг и служанок. Он останавливал их, хватал за одежду и оделял при этом каждого. Жадные до государева золота, слуги сновали взад и вперед непрестанно. Только одному ночному караулу государь раздал сто с лишним слитков.
Вскоре государь занемог и вконец ослабел. Главный лекарь прибег ко всем возможным средствам, но облегчения не было. Бросились на поиски чудодейственного зелья. Как-то добыли пилюли шзньсюйцзяо — «камень, придающий силу». Пользование ими требовало осторожности. Лекарство передали Хэ-дэ. Во время свиданий с государем Хэ-дэ давала ему по одной пилюле, действия которой как раз хватало на единое поднятие духа. Но как-то ночью, сильно захмелев, она поднесла ему разом семь штук. После чего государь всю ночь пребывал в объятиях Хэ-дэ за ее девятислойным пологом; он смеялся и хихикал без перерыву. На рассвете государь поднялся, чтобы облачиться в одежды, однако жизненная влага все текла из потайного места. Через несколько мгновений государь упал ничком на увлажненные одежды. Хэ-дэ бросилась к нему, посмотрела: избыточное семя било ключом, увлажняя и пачкая одеяло. В сей же миг государь опочил.
Когда придворные доложили о случившемся государыне Фэй-янь, она приказала выяснить все обстоятельства высочайшей кончины у Хэ-дэ. Узнав об этом, Хэ-дэ сказала:
— Я смотрела за государем, как за малым ребенком, а он отвечал мне любовью, которая способна повергать царства. Возможно ли, чтоб я смиренно предстала перед главным управителем внутренних покоев и препиралась с ним о делах, что происходили за спальным пологом.— Затем, нескончаемо ударяя себя в грудь, она горестно воскликнула: — Куда ушли вы, мой государь? — Кровь хлынула у нее горлом, и она скончалась.
Чжао Е
Жизнеописание девицы из У по прозванию Пурпурный Нефрит
Младшая дочь Фу-ча, правителя царства У496, прозывалась Цзы-юй, что значит «Пурпурный Нефрит». В свои восемнадцать лет она равно блистала талантами и красотой. Некий юноша по имени Хань Чжун, который, кстати, был почти одного возраста с Цзы-юй, обучался даосским искусствам. Юноша ей приглянулся, и они, тайно обменявшись посланиями, расспросили друг друга о чувствах, так что в конце концов решили пожениться. Чжун проходил науки в дальнем крае, где-то меж границами княжества Ци и Лу. Но прежде чем отправиться в путь, он пришел к родителям девушки с просьбою отдать ему Цзы-юй в жены. Князь разгневался и отказал юноше. От скорби Цзы-юй прервала в себе дыхание жизни и умерла. Гроб с ее телом похоронили за воротами Чанмынь.
Минуло три года, и Чжун возвратился. Тотчас он приступил к своим родителям с расспросами. Те поведали ему, как все было:
— Князь впал в неистовый гнев. Цзы-юй прервала дыхание и скончалась. Она давно погребена.
Услышав это известие, Чжун зарыдал в голос. Обливаясь слезами и стеная, он в плаче выразил скорбь. После чего принес к могиле Цзы-юй жертвенное мясо и бумажные деньги497, чтобы как должно оплакать покойную. Тогда душа Юй поднялась из могилы. При виде Чжуна она залилась слезами и стала рассказывать:
— Едва вы уехали, отец с матерью посватали меня за княжеского советника и понуждали за него выйти, они хотели, чтобы я преодолела свое великое желание соединиться с вами. Не думала я, что после разлуки меня постигнет такая судьба. Увы! Что оставалось мне делать? — Затем, повернув голову влево, она запела:
На южном склоне гор жила ворона.
