осталось у нее впрок. Она поднялась и снова пошла подбирать колосья. И тут Боаз приказал отрокам:
— Пусть она подбирает и между копнами, а вы не обижайте ее. И из снопов надергайте для нее колосьев, пусть подберет, не укоряйте ее.
Она подбирала в поле до вечера и обмолотила все собранное. Вышло у нее ячменя около меры842. Она взяла зерно и вернулась в город. Увидела свекровь ее Нооми, сколько та насобирала, да еще Руфь отдала ей то, что осталось у нее от еды. И свекровь сказала:
— Где же ты сегодня подбирала колосья и где работала, благослови Господь твоего доброхота!
И Руфь моавитянка рассказала свекрови, как повела себя с тем человеком, а потом говорит:
— Человека, у которого я работала сегодня, зовут Боаз.
И Нооми сказала невестке:
— Благослови его Господь, что он не оставил своей добротой ни живых, ни умерших.
И еще Нооми сказала ей:
— Этот человек — нам кровный и близкий843. Он вызволит нас вызволением.
А Руфь моавитянка сказала:
— Он еще сказал мне: «Держись возле моих отроков, пока они не закончат работу».
Но свекровь сказала Руфи, своей невестке:
— Лучше бы, дочь моя, ты выходила в поле со жницами его, тогда никто не заденет тебя на другом поле.
И Руфь держалась возле жниц, работавших у Боаза. Она подбирала колосья, пока не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы. А жила она со свекровью.
Глава 3
Как-то свекровь ее Нооми ей сказала:
— Что, дочь моя, не найти ли мне приют для тебя, чтобы было тебе хорошо? Ведь вот Боаз, с чьими жницами ты работала, он — кровный и близкий нам! Нынче ночью он станет провеивать ячмень на гумне. Умойся, умастись умащением, оденься и спустись к гумну, но до времени не показывайся — прежде чем кончит Боаз есть и пить. А как отойдет он ко сну, приметь, где он ляжет. Тогда приди к нему, открой его изножье и ляг, а он скажет тебе, что делать.
И Руфь сказала ей:
— Сделаю все, как ты сказала.
Она спустилась к гумну и сделала, как сказала ей свекровь. А Боаз поел, попил и ублажил свое сердце и улегся спать подле вороха зерна. Руфь подошла украдкой, открыла его изножье и легла. Среди ночи он вздрогнул, повернулся, и вот — женщина у его ног!
Он сказал:
— Кто ты?
Она сказала:
— Руфь, раба твоя. Простри крыла над твоей рабой, ведь ты — кровный и близкий и вызволишь меня вызволением.
И Боаз сказал Руфи:
— Благослови тебя Господь, дочь моя! Этот твой добрый поступок еще добрее прежнего844, ведь ты не пошла за юношами, ни за бедными, ни за богатыми. Но теперь, дочь моя, не бойся; о чем попросишь, то и сделаю для тебя,— ведь все у ворот моего народа ведают845, что ты достойная женщина! Но хоть и родич я твой, но есть родич еще ближе, чем я. Поспи-ка ночь тут, а утром, если он согласится вызволить тебя выкупом, что ж, хорошо, пусть выкупает, если нет, тогда я, как жив Господь, тебя выкуплю! Спи до утра.
И Руфь проспала у его ног до утра и встала на рассвете, пока нельзя еще отличить одного человека от другого. Сказал ей Боаз846:
— Пусть не знают, что сюда приходила женщина.
И еще он сказал:
— Возьми-ка свой плат847 и держи.
И она взяла плат за свой край, а он отмерил в плат шесть мер ячменя848 и положил ей на плечи, а потом вернулся в город. Вернулась и она к свекрови, а та сказала ей:
— Кто ты, дочь моя?849
И Руфь рассказала, что сделал для нее тот человек. И еще сказала:
— Отсыпал он мне эти шесть мер ячменя и сказал: «Не возвращайся к свекрови с пустыми руками!»
Нооми сказала:
— Посиди дома, дочь моя, пока не узнаешь, как обернется дело, а он не успокоится, пока сегодня же его не закончит.
Глава 4
Поднялся Боаз к городским воротам и сел там. Вот проходит мимо него родич, о котором он говорил. Боаз окликнул его по имени и сказал:
— Послушай-ка, заверни сюда и присядь со мной.
Тот завернул к нему и присел с ним рядом. Затем Боаз призвал десятерых мужей850 из старейшин города и сказал им:
— Присядьте со мной.
Они сели. Он сказал родичу:
— Нооми, та, что вернулась с полей Моава, продает надел, что прежде был у нашего брата Элимелеха. И я извещаю тебя при всех, кто здесь, и при старейшинах нашего города. Если ты согласен выкупить ее, то выкупай, а если не будешь — скажи, чтобы я ведал, что, кроме тебя, некому, а значит, я—за тобой. Тот сказал:
— Я выкупаю. Сказал Боаз:
— Как только ты купишь это поле у Нооми, ты покупаешь и у Руфи, оставшейся после умершего851, и должен взять ее в замужество, чтобы восстановить его имя над его наследием.
— Нет, тогда я не могу выкупить, ведь так и мое наследие расстроится852. Вызволяй выкупом ты, что мне положено, потому что мне не под силу.
А так издревле повелось у Израиля при выкупе и при мене: ради закрепления дела снимал человек сандалию с ноги и передавал другому. Таков был порядок сделки у Израиля. И сказал родич Боазу:
— Ты выкупай,— и снял сандалию с ноги. Тогда Боаз сказал старейшинам и всему народу:
— Вы свидетельствуете ныне, что я выкупил у Нооми все, что было Элимолеха и что принадлежало Кильону и Махлону. А также и Руфь моавитянку, жену Махлона, взял себе в жены, чтобы восстановить имя умершего над его наследием. И пусть не исчезнет имя умершего среди братьев его и из ворот его родного города. А вы ныне свидетельствуете это!
