по ночам ноют кости мои,
и грызущие меня не знают сна.
Мощно хватает Он одежду мою,
объемлет меня, как рубаха моя;
с грязью равняет Он меня,
и я становлюсь, как пыль и прах.
Взываю, а Ты не отвечаешь мне;
стою, а Ты не глядишь на меня!
Палачом сделался Ты для меня
и бьешь меня тяжелой рукой;
взвеял, на ветер пустил меня,
в вихре развеяться обрек.
Ведь знаю: к смерти Ты меня низведешь,
в дом, где собирается все, что живет.
Наложит ли на гибнущего руку Он,
не будет ли помилован молящий в беде?
Разве со страдальцем я не скорбел?
Сожалела о бедном моя душа.
Я чаял добра, но пришло зло;
надеялся на свет, и пришла тьма.
Мои недра кипят, покою чужды;
дни унынья нашли на меня.
Не от солнечных лучей я почернел;
восстаю среди люда и подъемлю вой.
Сделался я шакалам брат
и для страусов пустыни друг.
Кожа моя посмуглела на мне,
и от жара обгорела моя кость;
в рыдание обратился струнный звон
и в плачевные вопли - напев флейт.
Глава 31
С моими глазами условился я,
чтобы на девицу мне не глядеть.
Какой же суд от Бога с небес
и от Крепкого свыше какой приговор?
Не грешнику ли гибель суждена
и беда не тому ли, кто творит зло?
Разве Он не видел мои пути
и все мои шаги не сосчитал?
Если ходил я с людьми лжи
и к лукавству поспешала моя нога,-
пусть взвесят меня на верных весах,
и познает Бог невинность мою!
Если отклонялся мой шаг от пути,
и глазам моим следовало сердце мое,
и приставало пятно к моим рукам,-
пусть посеянное мною вкушает другой,
и с корнем исторгнут отрасль мою!
Если к женщине сердце мое влеклось
и у дверей ближнего я строил ров,-
пусть на другого мелет моя жена
и чужие наклонятся над ней!
Ибо это скверна, и это позор,
вина, караемая судом,
огонь, испепеляющий дотла,
который сжег бы все мое добро.
Если попрал я право моего раба
и служанки моей, что в тяжбе со мной,-
что делал бы я, когда восстанет Бог
и когда воззрит Он, что молвил бы я?
Не Создавший ли в родимой утробе меня,
не тот же ли Творец их сотворил?
Если отказывал я нищим в желанье их,
если печалил глаза вдовы;
если кус мой я съедал один
и не ел от него со мной сирота
(с детства он рос у меня, как при отце,
и от чрева матери я пекся о нем);
если видел я гибнущего нагим
и без одежд убогого зрел
и не благословляла меня плоть его,
и не грела его овец моих шерсть;
если руку поднимал я на сироту,
зная, что подмогу найду в суде,-
пусть плечо мое отпадет от хребта
и от локтя отломится моя длань!
Да, страшен для меня Божий гнев,
и пред величьем Его не устою.
Если в злате полагал я надежду мою
и говорил кладу: «Опора моя»;
если рад был, что богатство мое велико
и что много стяжала моя рука;
видя Солнце, как сияет оно,
и Луну, как во славе она грядет,
если совратился я в сердце моем
и целовал мой рот руку мою,-
то был бы достойный суда грех,
ибо от Бога отказался бы я.
Если рад был я гибели врага моего,
ликовал, когда беда настигала его
(но ведь не позволял я гортани грешить
и накликать проклятье на его жизнь),
если не говорили в моем шатре:
