Кого же он там искал?
Я долго не могла заснуть, долго не могла угомонить стук сердца, бившийся в моих ушах. Вставала, курила, снова ложилась, снова слушала стук собственного сердца.
Не позвонить ли мне Игорю? Попросить у него совета?
Нет, это было бы глупо. Объяснять ему все это по телефону долго и сложно, он ничего не поймет, только начнет волноваться за меня и ругать, что я его ослушалась и не рассталась с Шерил…
Утром в среду, в перерыве между занятиями, я позвонила Шерил на работу.
— Ты мне говорила, что за тобой следят двое?
— Да. Только один чаще, а другой реже. Наверное, заменяет первого, когда тот не может.
— А одновременно никогда?
— Нет… Или я не замечала. А что случилось, Олья?
— Опиши мне их.
— Я не слишком вглядывалась. Но примерно это так: один постарше, лысоватый, всегда какой-то помятый, в костюме и куртке…
— Точно, я его видела. Второй?
— Помоложе, среднего роста, крепкий…
— В джинсах?
— Не знаю… Кажется, иногда в джинсах, иногда в чем-то другом. Понимаешь, я не всегда даже смотрю — какая мне разница, в конце концов? Следит так следит. А если я и оборачиваюсь, то мельком, не вглядываясь. Вижу фигуру, понимаю, что за мной — ну и ладно…
— Широкие плечи?
— Не обратила внимания.
— Брюнет?
— Кажется…
— Хорош собой?
— Так себе.
Черт, может, у нас вкусы разные?
— Он носит каскетку?
— Слушай, я не обращала внимания! Какая мне разница, что он носит!
— Значит, не носит. Если бы носил — ты бы запомнила. Тем более, что ты смотришь только мельком, схватываешь силуэт целиком, а каскетка вписывается в силуэт.
— Ты мне, наконец, скажешь, что происходит?
— За тобой следят одновременно двое. Одновременно, а не по очереди, понимаешь?
— И что это значит?
— Не знаю.
— А ты уверена, что он следил именно за мной?
— Уверена. Если только он не следил за «костюмом»… Но нет, тогда бы он сразу ушел вслед за ним! А он остался. Боюсь, Шерил, что других вариантов у нас нет. Он следил за тобой.
— Я никогда не замечала двоих.
— По одной простой причине: мужик в костюме не скрывает слежки, а парень в джинсах — прячется.
Мы обе помолчали, пытаясь обдумать этот факт, но ничего не надумали. Я вспомнила тот ужас, который я испытала, когда «джинсовый» заявился в кафе. После моего звонка Шерил…
— Ты никогда не думала о том, что твой телефон прослушивается? — спросила я осторожно.
— Думала? Я не думала, я знала. И не только телефон. У меня были «жучки» в квартире. В моей организации есть специалисты, которые регулярно проверяют наши телефоны и вообще квартиры — мою и еще двух человек из руководства… Ведь мы часто выступаем против решений на правительственном, государственном уровне, ну и занимаются нами на государственном уровне — госбезопасность, военная разведка и прочие секретные заведения. Так происходит практически во всех странах. А у них первое дело — подслушивание.
— А второе?
— Своих людей внедрить к нам… Для их распознания мы тоже держим пару умных ребят. С тех пор я практически не веду деловых разговоров из дома. Так только, договариваемся о встречах.
— Выходит, теперь твой телефон не прослушивается?
— Это не факт. Жучков больше нет, но они могли подключиться к сети, а это уже проверить невозможно… Но я, повторяю, не веду никаких деловых разговоров из дома.
Перемена кончалась.
— Шерил, — сказала я, — ты вот что… Пока не дергайся, ничего не предпринимай. Ни в коем случае не оглядывайся, когда пойдешь с работы, ни в коем случае! Он не должен догадаться, что его заметили. А я сегодня опять за ним послежу. Я тебе позвоню… Сегодня вечером, может быть… — в голове моей заметались еще не связанные обрывки плана. — Ты мне не звони, ладно? Я тебе сама позвоню…
Не те же ли самые слова сказал мне вчера Игорь?
Но мне некогда было обдумывать это странное совпадение слов и искать за ними совпадение событий.
Я нашла Джонатана в студенческой столовой.
— Ты сегодня вечером свободен? — спросила я, когда мы с ним сели за столик.
Мне стало неловко, когда я увидела радость в его глазах. Ах, мой милый Джонатан, извини, я тебя не на свидание зову…
Понизив голос, так что он меня едва слышал в разноязычном шуме студенческой толпы, я ему попыталась объяснить, что к чему и попросила мне помочь. Джонатан, молча слушал, наклонив ко мне голову, касаясь своей щекой моих светлых волос, и мне показалось, что его обычный ровный румянец сделался ярче. Должно быть, подумала я, со стороны мы похожи на влюбленную парочку. И еще должно быть, мы хорошо смотримся вместе: высокий сероглазый шатен и синеглазая блондинка… Ничем не выдав своего разочарования, (которое он, по моему предположению, должен был испытать) Джонатан согласился.
На этот раз я решила одеться иначе, менее броско. Нацепила джинсы, надела сначала короткий свитер, который меня полнил, а поверх него еще и длинный свитер, спускавшийся из-под куртки, как тут любит носить молодежь. Волосы парика я подобрала под черный берет с козырьком так, что оттуда выбивались лишь несколько прядей, глаза обвела карандашом, слегка изменив их разрез, а губы забелила пудрой, а затем нарисовала себе рот, который довольно сильно отличался от моего собственного — и, соответственно, от рта Шерил. Очень довольная плодами своего труда — это было куда умнее, чем мой вчерашний наряд — я все еще разглядывала себя в зеркало, когда в мою дверь позвонил Джонатан.
Его реакция была для меня неожиданной. Вместо того, чтобы удивиться моей новой внешности, — я, признаться, ждала восхищенных возгласов и пары-тройки комплиментов — он окинул меня оценивающим взглядом профессионала и одобрительно кивнул.
Мы с ним вышли в пять часов и уже без двадцати шесть были на месте. Сделав несколько кругов вокруг конторы, где работала Шерил, я убедилась, что знакомых мне со вчерашнего вечера личностей нигде нет. Мы уселись в одном из близлежащих кафе у окна и, заказав кофе, стали смотреть на улицу. Я тихо рассказывала Джонатану историю Шерил по-английски — незачем было посвящать в подобные дела случайного слушателя. На столе рядом с кофейной чашкой Джонатана лежала маленькая видеокамера.
— Значит, обоим известно и где она работает, и где она живет, — подытожил Джонатан. — Это нехорошо.
— А главное, почему их двое?
— Посмотрим, — сказал Джонатан, — разберемся.
И мне стало спокойнее на душе.
