зажмурилась.
«Вам плохо?» — услышала я чей-то голос.
Но открыть глаза было выше моих сил. Я цеплялась за дверь, боясь упасть. И вдруг мои руки ощутили занозистую, вывороченную древесину. Я чуть-чуть приоткрыла глаза. Дерево оказалось вспучено множественными пробоинами.
Мне сделалось холодно и в голове зазвенело, однотонно и бессмысленно, как будто через помехи прорывалась какая-то мысль, а мое подсознание ее глушило, как глушили раньше «вражеское» радио.
— Девушка, вам плохо? Вам помочь?
Повернулась на голос. Один из полицейских смотрел на меня обеспокоено.
— Что с Кати? — схватила я его за рукав.
— Вы кто?
— Я мать ее подруги… То есть я дочь… Нет, я подруга ее дочери! — выкрикнула я, наконец. Мысли путались в моей голове до обморока.
— Обратитесь вон к тому господину.
Господином оказался комиссар Гренье. Увидев меня, он оторвался от рассматривания какого-то предмета и выпрямился. Я бросилась к нему, и, долетев до его широкой груди, припала щекой к шерстяной ткани его серого костюма. «Сейчас расплачусь», — подумала я.
Но я не расплакалась.
Я упала в обморок.
Я обнаружила себя на диване в своей прежней квартире. Комната опустела, в ней остались только комиссар Гренье и врач.
— Ну вот и отлично, — сказал последний, увидев, что я открыла глаза. — Как вы себя чувствуете, мадмуазель?
— Ничего… Все в порядке.
Врач склонился надо мной, щупая пульс. Удовлетворенно кивнул и произнес: «Вам бы хорошо чашечку кофе».
— Я сделаю, — села я на диване. Голова кружилась, но в остальном все было сносно.
— Я вам приготовлю, — вызвался комиссар. — Ей больше ничего не грозит? — обратился он к врачу.
— Думаю, что нет. Это был просто легкий обморок на почве нервного потрясения.
— Тогда вы можете быть свободны.
Доктор стал одеваться, а комиссар отправился на кухню. Я предпочла лечь обратно.
— Полежите, — кивнул врач, — вам стоит полежать еще полчасика хотя бы. Кофе сделайте сладким!
— Я всегда пью сладкий…
— Тем лучше.
С этими словами он покинул мою бывшую квартиру.
Комиссар пришел с сахарницей, снял с тумбочки у дивана телевизор, поставил его на пол, водрузил на его место сахарницу, снова ушел на кухню и вернулся с двумя дымящимися чашками кофе, которые пристроил рядом с сахарницей на пыльной тумбочке. Усевшись на стул рядом, он посмотрел на меня.
— Ты как?
— Нормально.
— С тобой можно говорить? Ты в обморок не грохнешься снова?
— Постараюсь, — криво-слабо улыбнулась я.
— Ты поняла, что случилось?
— Догадываюсь…
Мне захотелось погрузиться обратно в обморок, в небытие. Как Шерил. Молчи, не говори ничего, комиссар Гренье!
Но он сказал. Слова упали, как ножи, мягко войдя в серое вещество мозга:
— Кати убили.
Я прикрыла глаза. Комиссар ждал, пока я слажу с эмоциями.
— Как? — тихо спросила я, не размыкая век.
— Расстреляли через дверь.
Я натянула плед на лицо. Сделалось темно и тепло. Плед пах пылью.
Пусть, только бы не вылезать. Спрятаться, исчезнуть, замереть.
Только бы не видеть эту жизнь, в которой меня убивают. В которой убивают людей вокруг меня.
Вместо меня.
Комиссар подождал некоторое время, потом осторожно позвал: «Оля?»
— Компьютер, — пробормотала я, высунув нос наружу.
— Что?
Я, с трудом подбирая слова, стала объяснять про звонок Владимира Петровича, про некоего человека, привезшего мне, якобы, компьютер от Игоря. Комиссар строчил в блокноте.
— У него есть дипломатический иммунитет?
— Я не знаю, какую должность он занимает, и даже фамилию его — не знаю… Но у меня есть номер его телефона.
Я продиктовала и потянулась за чашкой с кофе. Комиссар любезно поддержал чашку, которая плясала на блюдце в ритм моим дрожащим пальцам.
— Вы понимаете, что это меня хотели убить? — спросила я.
Комиссар запустил пятерню в рыжие волосы.
— Скорее всего… — наконец, проговорил он.
— Ради чего было бы убивать Кати?
— Можно все-таки предположить, что кто-то не хотел, чтобы она вспомнила «одноклассника» Шерил и чтобы покушение на Шерил не связали с его визитом к Кати.
Я немного подумала.
— А как ее нашли? Она же живет в моей квартире?
— Догадаться, что она ходит в больницу к Шерил, было, согласись, нетрудно. А дальше выследили.
Я еще подумала.
— Но тогда где мой компьютер?
— То-то и оно.
— Это был только предлог, чтобы выведать мой адрес у Владимира Петровича?
— Судя по всему. А ты действительно ждала компьютер от Игоря?
— Был разговор… Давно уже, месяц назад.
— Думаешь, это твой Игорь его прислал?
— Или тот, кто знал, что Игорь обещал мне компьютер.
— Можешь предположить, кто?
— Могу. Сережа.
Комиссар тяжело вздохнул.
— Значит, и конфеты были для меня, — сказала я.
— Я сожалею… Но на то похоже.
— Господин комиссар, вы… Вам что-нибудь понятно? Что-нибудь удалось выяснить?
— Немного, к сожалению. В описаниях, которые мы собрали по больнице, есть парочка, напоминающих вашего парня в джинсовом костюме. В больницу он, правда, приходил не в джинсах. Если это вообще он: средний рост, брюнет, довольно красивый, около тридцати лет — этого мало, крайне мало, понимаешь? Мы попробуем сделать фоторобот, тебе надо будет придти в полицию…
