— Он русский, — сказала я убежденно.
Комиссар удивился.
— Русский, я вам говорю! Я это поняла.
— Вот так, просто взяла и поняла?
— Во-первых, в России носят джинсовые костюмы.
— Уф, старая песня!
— И каскетки! Есть любители носить их задом наперед.
— Не морочь мне голову, ладно? Давай сразу во-вторых!
— Не знаю… Во-вторых нету. Я перебрала всех возможных иностранцев, но как-то не подумала, что быть русским — это тоже быть иностранцем… А если бы подумала, то сразу бы поняла — этот парень русский, без всяких сомнений! И точка.
— И я, по-твоему, подобные показания должен в деле зафиксировать? — проворчал комиссар.
Я пожала плечами. Почему бы и нет, собственно?
— Мы установили по номерам машины: она взята на прокат в Бельгии, платили наличными, имя наверняка вымышленное. Не русское, во всяком случае.
— Наличные — это очень по-русски.
— Да, слыхал я про это. Стало быть, русский… Впрочем, я и сам подумывал на эту тему. Ты знаешь, что экологисты из «Чистой Планеты» собирались вступить в борьбу с русской мафией, вывозящей ядерные отходы? Не больше и не меньше! Эти ребята — снимаю, конечно, шляпу перед их храбростью — но они все сумасшедшие! Разве что молодостью извинить их самонадеянность… Это же все равно, что выйти невооруженным навстречу танковой дивизии! Эх, горячие головы, да дурные…
Комиссар покачал удрученно головой.
— Тебе лучше? — заговорил он снова. Я кивнула. — К тому же то, что случилось сегодня, напоминает мне… Около двух лет назад в Париже произошло подобное преступление: расстреляли человека через дверь. Убит был один русский, Владимир Мазарин, богатый, из ваших «новых». Дело это очень нашумело. Убийца был, судя по всему, наемный, из России.
— Вы думаете, это тот же самый?
— Не обязательно. Такими убийствами напичканы американские фильмы про мафию — ничего и изобретать не надо, бери готовый рецепт и…
— Погодите, если он наемный убийца… В детективах вот пишут, что у них всегда один и тот же почерк. Если он стрелок, то почему решил взорвать машину Шерил? Почему подложил отравленный шоколад?
Комиссар вздохнул и пригладил рыжую шевелюру.
— Мало ли, что в детективах пишут… Он скорее всего, действовал по обстоятельствам. Затея с бомбой замедленного действия должна была сработать наверняка, пять минут — срок достаточный, чтобы накрыть водителя и пассажира в машине. По воле случая — не удалось. Вы оказались в больнице. Подложить бомбу в больницу — согласись, это уже настоящий акт терроризма, перебор. Он нашел другое решение: конфеты в подарок. Да еще так удачно получилось: Джонатан принес тебе в этот же день цветы! На этот раз, казалось бы, дело в кармане: ан нет, опять промашка. Кто же мог предположить, что ты, по доброте душевной, отдашь весь верхний ряд конфет медсестре? Из них отравлены были только четыре. Он рассчитывал, что ты их отправишь в рот одну за другой. А получилось, что несчастная Селин съела из отравленных две подряд, к двум другим же, к счастью, никто не успел прикоснуться… Убийца, наверное, сам себе не верил: из ста шансов ты дважды подряд выиграла единственный остаться в живых, тогда как на его стороне были девяносто девять! И тогда он пошел на тот вариант, в котором он тебе не оставлял ни одного-единственного процента на выживание: пришел по твоему адресу, по которому ты живешь одна, и изрешетил твою дверь, когда Кати приблизилась к ней… Как умно, кстати, было решение никому не говорить о твоем переезде: теперь-то уж он уверен, что дверь он продырявил вместе с тобой… Что пока является единственным плюсом во всей этой чудовищной ситуации: тебя должны оставить в покое. На время.
— Мне прыгать от радости?
Комиссар встал со стула и прошелся.
— Не столько прыгать, сколько думать тебе надо. Я ничего не могу, Оля! След уходит в Россию, мы здесь не распутаем этот клубок. Через некоторые наши каналы нам удалось выяснить, что русским официальным организациям, вроде вашей полиции и разведки, о покушении на Шерил ничего не известно… Я хочу сказать, что никакие контролируемые ими группировки к этому акту не причастны.
— У нас половина милиции коррумпирована. Так что эта информация…
— Я понимаю. Во всех странах какой-то процент полиции коррумпирован. Только в вашей этот процент выше. У вас там сейчас такой…
— Бардак, — подсказала я.
— Примерно, — улыбнулся комиссар. — Хочешь еще кофе?
— Спасибо, нет.
Комиссар вернулся к тумбочке, подлил себе кофе в чашку и выпил залпом.
— Ясно только одно, — сказал он, поставив опустошенную чашку на место, — ты у них на мушке. Взрыв, скорее всего, был предназначен вам обеим, а не только Шерил, как мы думали сначала. Но с тех пор, как Шерил лежит в коме, ее сочли, видимо, выключенной из игры. Мы тоже приняли меры и по телефону в больнице отвечают, что дела ее очень плохи.
— А что, кто-то интересовался здоровьем Шерил по телефону?
— Было такое. Один раз.
— Не засекли?
— Звонок был из телефона-автомата, говорили с легким акцентом и звонила женщина.
— Женщина?
— Убийца мог попросить какого-нибудь из своих подруг и даже просто знакомых, которые и понятия не имеют ни о его профессии, ни зачем он интересуется здоровьем некоей Шерил Диксон.
— И в больнице отвечают…
— Что прогноз, к сожалению, неблагоприятный. Так что теперь некто сосредоточил все свои усилия на тебе.
— Как это лестно… — пробормотала я.
— А ты сама — ты по-прежнему не догадываешься, почему за тобой охотятся? Ничего не надумала?
— Откуда? — удивилась я. — Думаете, мне кто-то прислал рождественскую открытку с объяснениями? «Дорогая Оля, поздравляем тебя с Рождеством и желаем тебе самой скорейшей смерти, потому что ты очень мешаешь своим существованием нашему заказчику, который терпеть не может блондинок»?
— Это хорошо, что тебе еще хватает чувства юмора, — вздохнул комиссар. — Полчаса уже прошли. Тебя отвезти домой?
— Спасибо.
Я поднялась и сразу увидела лужу потемневшей крови у дверей. Зажмурившись, я буквально повисла на руке комиссара Гренье и не открывала глаз до тех пор, пока он не выволок меня на свежий воздух.
Проводив меня до дверей моей квартиры, комиссар вошел первым и заглянул во все комнаты.
— Кто знает твой новый адрес?
— Кроме вас — никто. Я не успела сказать ни Игорю, ни маме. Даже Джонатан не знает. Кстати…
Я запнулась. Отчего-то было нелегко произнести мой вопрос. Комиссар выжидательно смотрел на меня.
— Я вот хотела спросить… Удалось ли вам что-нибудь выяснить про него… Про Джонатана?
— Ты с ним общаешься? — комиссар внимательно посмотрел на меня.
— Да… Он единственный, кто поддерживает меня здесь…
