— «Коваленко Виктор Григорьевич, 1953 года рождения…» И что вы тут делаете, Виктор Григорьевич?
«Да он наверняка из милиции!» — вдруг догадался Виктор.
— Вы из милиции? — спросил он с облегчением.
— Не совсем… Руки! Не опускать!
— Я… Я друг Веры. Я врач. Вот пришел с работы, хотел посмотреть, как она, а тут вы… и окно…
— Она в обмороке, по-моему. Посмотрите.
— Я, собственно, этим и занимался… А руки… Можно опустить?
— Да. Но помните, что у меня пистолет.
Виктор, покосившись на обозначенный предмет, нагнулся. Приподнял веко: суженые, точечные зрачки.
Вера была не в обмороке, — Вера спала. И разбудить ее было невозможно. Виктор оголил руку: так и есть, следы укола. Значит, «Женя» снова наведался…
Кис уже сидел в кресле, все еще сжимая пистолет и зорко наблюдая за движениями Виктора.
— Кто вы? — спросил Виктор, разогнувшись.
— Частный детектив. Но милиция тоже сейчас прибудет, не волнуйтесь.
— Да я, собственно, и не волнуюсь… Уберите вашу пушку, она вам ни к чему: я действительно друг Веры и врач…
Кис велел Виктору сесть и, поглядывая на него, набрал на мобильном номер: «Серега, срочно выезжай, Лучникову пытались убить!»
— Что? Что вы сказали? Веру пытались убить?!
— Вытолкнуть из окна.
— Кто? !
— Он забыл представиться, невоспитанный.
— Уж не тот ли, который ворвался в лифт?
— Вполне возможно.
— А, черт! Знал бы я! Я бы его сцапал!
— «Бы-бы»! Если бы у моей тети были яйца, то она была бы моим дядей!
— процитировал Кис любимое выражение друга-француза Реми. — Лучше скажите, что с Верой?
— Ей опять вкололи наркотик!
— Что значит «опять»?!
Виктор перенес Веру на постель, и следующие десять минут Кис с глубочайшим вниманием слушал историю о слежке, звонке из «Мелитополя», о «коллеге» и странной потере памяти…
— Нет, это невероятно! — забегал детектив, дослушав до конца. — Ну объясните мне, как же можно было об этом умолчать?! Почему вы следователю не сообщили? Почему она мне сразу не рассказала?!!! — стенал он.
Еще через пять минут милиция наводнила комнату. Не Серега с ребятами, — какие-то чужие.
Ирина Львовна и Роман час назад были застрелены из пистолета 9-го калибра, сообщили они.
Очень возможно, что из той самой Беретты, которая лежала во внутреннем кармане у Алексея, — и которую ему пришлось вытащить и предъявить следствию. Соседи слышали выстрелы, видели Веру, выходившую из квартиры убитых.
Перчатки Веры были в крови, ее шуба с подозрительным пятном на рукаве валялась на полу, ее дверь стерегли окровавленные статуэтки…
Кис и Виктор давали по очереди показания. Вера, провалившаяся в наркотический сон, была глуха и нема, и не ведала, что ей грозит арест по подозрению в убийстве.
На кухне нашли записку, написанную разъезжающимся почерком: «Я их убила и ухожу из жизни. Будьте все прокляты».
— Это спектакль! — пытался объяснить Кис. — Свяжитесь с Петровкой, это часть одного и того же дела по изнасилованиям!
— Без вас знаем, что нам делать — огрызался в ответ капитан.
— Да поймите же вы, это постановка, это мизансцена! Ей вкололи наркотик и привели на место преступления! Иначе зачем бы ее пытались выбросить в окно? Она однажды пыталась выброситься, пресса историю расписала, и преступники на этом и сыграли! Ее подставили на роль убийцы, а затем собирались инсценировать самоубийство!
— Воображение у вас… Детективы бы лучше писали! Доказательства есть?
— Но попытка вытолкнуть ее в окно — разве не доказательство?
— Нет, — отрезал капитан. — Ее видели на месте преступления, два человека убиты из ее пистолета, у нее повсюду следы крови, — я уверен, что жертв.
— У нее никогда не было пистолета! — почти кричал Виктор.
— А вы ей кто? Вы муж? Вы с ней тридцать лет прожили, чтобы знать, что у нее есть, а чего нет?
— Но, послушайте, она же, как вы утверждаете, застрелила двоих из пистолета. Пистолет рук не пачкает, не нож ведь! Кровь на перчатках объясняется только одним: кто-то ей намеренно выпачкал руки! — вторил Виктору Кис.
— Стоит ли искать логику в действиях женщины, находящейся в наркотическом опьянении? Сделаем анализ, посмотрим, чем она балуется.
— Она не «балуется»! Ей вкололи! Она никогда не была наркоманкой! — молил Виктор быть услышанным.
— Есть такой наркотик, который приводит человека в гипнотическое состояние, он даже называется так — «рогипнол»! — пытался объяснить Алексей. — Под его действием можно заставить человека сделать все, что угодно! А потом он, к тому же, еще и забудет, что сделал!
— Доказательства?
— Ампулы нет, — горячился Кис. — Если бы сама — ампула бы нашлась!
— А если выбросила?
— Тогда ищите в мусоропроводе: если сама выбросила — найдете.
— Не учите меня, ладно? Распишитесь вот тут и очистите помещение. А подруга ваша, как только придет в себя, поедет в изолятор временного содержания.
— Никуда я не пойду. Живу я здесь, — заявил Виктор, демонстративно усаживаясь в кресло. — Я врач, а Вере необходимо наблюдение врача. И ее нельзя в изолятор, за ней уход нужен!
— Документик имеется?
— Нет… Но мы живем вместе!
— В отсутствие хозяйки квартиры я не имею права оставить тут постороннего мужчину, не зарегистрированного на данной жилплощади!
— Пошли. — Кис буквально потащил Виктора к выходу. — Мы его только злим, и он из духа противоречия Веру не то что в изолятор, а в Матросскую Тишину упечет. Пошли, пошли, Виктор Олегович, сейчас с Петровки подъедут, они там получше соображают… Это же совершенно очевидно, что Веру подставили, только тупица может этого не видеть… Пошли, подождем на улице, покурим…
— Ах ты черт, — произнес Кис уже на улице, у подъезда, пыхтя гаснущей на ветру сигаретой, — у меня такое ощущение, что я догоняю уходящий поезд! Расскажи вы мне сразу об этом «коллеге», мы бы тут засаду устроили! И взяли бы этого ублюдка тепленьким! А так я здесь сегодня по чистой случайности оказался!
— Слава богу, — вставил Виктор, — иначе бы Вера…
— Причем тут бог! — рассердился Кис. — Тут все мозгами решается, а не божьей волей, да только как прикажете мозгами работать, когда нужных элементов информации не хватает! Вот и Кисловская о чем-то умалчивает! Может, никакого отношения ее молчание к делу и не имеет, а все же…
