Он улыбался, не зная, возмущаться ли уже всерьёз или обратить всё в шутку. – О чём тут ещё думать?
– Ну, – Плещеев тоже улыбнулся, – уговаривать вас мы, конечно, не будем…
– И правильно. Пока я не решил, что у вас тут феминистки командуют. Женщину, знаете ли, лучше использовать по прямому её назначению… – Гнедин все-таки решил обойтись без открытых конфликтов. – Как ни крути, а всё равно из ребра…
Его личному вкусу, видимо, полностью отвечал бодигард, с которым он прибыл в «Эгиду». В настоящий момент парень дожидался в приёмной – обширный, точно шкаф, с невозмутимым фейсом и, как сразу заметил Плещеев, при стволах на левой голени и под мышкой. Было в нём даже что-то от Люцифера из старого японского мультфильма про Кота в сапогах.
Страж был суров, не улыбался и мерил окружающих взглядом – бдел. Типичный образец демонстративной охраны на американский манер.
Звали парня Мишаней. Официально Гнедин нанял его через тридесятую фирму, но был он, естественно базылевцем, и Виталя, рекомендуя, ручался за него головой.
– Знаете древний анекдот? – Гнедин потёр ладонь о ладонь. – Угодила красивая женщина в ад… Ну, черти варить её, жарить, что ещё там, кожу драть… стандартная процедура. Тут в горячий цех заходит сам сатана: «Эх вы, черти, черти. Это же в сыром виде употребляют…»
Командир группы захвата никак не отреагировал на его остроумие. Плещеев вежливо улыбнулся:
– Выбор ваш, Владимир Игнатьевич. Навязываться не будем. Но и без небольшого дружеского банкета категорически не отпустим…
– Даже так?
– Даже так. И на этом банкете, уж вы нас простите великодушно, телохранителей у вас будет двое. Ваш нынешний – и Катюша. Мы ведь тоже, знаете ли, не цитадель, злоумышленники повсюду могут проникнуть. А не дай Бог с гостем что-то случится…
Так называемый банкет собрали мгновенно. Группа захвата во главе с командиром просто вылетела наружу и оперативно «сделала план» ближайшим ларькам, оптом закупив два больших торта, конфеты, печенье, кофе в пакетиках и тьму-тьмущую фруктов. Вытащили из подсобки спортзала раскладные столики и весёленькие пластмассовые креслица… Алгоритм был накатанный.
– Смотри в оба, – шёпотом предупредил Гнедин Мишаню, когда спускались по лестнице. – Что-то они… как бы провокацию не устроили…
Бодигард по обыкновению молча, величественно кивнул, а с другой стороны к Владимиру Игнатьевичу уже подплыла эгидовская секретарша, длинноногая Алла, бывшая «Мисс Московский район».
– Банкет… – проворковала она, стреляя из-под длинных ресниц. – Очень хочется чего-нибудь этакого… сочного и горячего…
– И сладкого, – ответил Гнедин ей в тон. Но что-то внутри вздрогнуло.
– Прошу вас… прошу… – блистательная Алла решила быть хозяйкой банкета и умело устраивала гостей за столом. И в какой-то момент Гнедин с приятным волнением осознал, что, кажется, и сам ей понравился: она расположилась напротив и очаровательно улыбнулась ему. При этом изысканное импортное платье чуть сдвинулось с плеча, и он увидел, что у неё ещё не сошёл нежный летний загар – холёное плечико отливало шоколадным мороженым…
«Есть контакт», – весьма прозаично думала при этом красавица секретарша. Задача перед ней стояла вполне определённая, и выполняла она её с удовольствием.
Торты, к некоторому сожалению, оказались вполне приторными, а зарубежная выпечка и вообще по определению кажется вкусной только с большой голодухи. Особо это никого не расстроило – народ дружно ругал осточертевший импорт, весело вспоминал бабушкины ватрушки и шоколад производства фабрики Крупской. И надо ли говорить, что по окончании кофепития всех потянуло на фрукты.
К этому времени молчаливый диалог между гостями и хозяйкой банкета вышел на необходимые обороты. Алла томно покуривала и загадочно улыбалась ничего не подозревающим жертвам. Время от времени она поправляла волосы, давая полюбоваться прозрачной кожей запястий, а то вдруг медленно проводила язычком по влажной верхней губе… Это были, в общем-то, старые как мир завлекающие сигналы, но бодигард со своим принципалом о «языке тела» если когда-то и слышали, то успели благополучно забыть, а потому вели себя естественно. Сиречь как глухари на току. Сдували с плеч несуществующие пылинки, выпячивали грудь, поправляли галстуки – мол, ты нам тоже нравишься, красавица, прям спасу нет!.. Грозный бодигард – кремень и гранит, как в разговоре с Плещеевым охарактеризовал его Гнедин, – встретился с Аллой взглядом и важно выродил скупую улыбку… Близилась кульминация.
На столе перед ними появилась хрустальная ёмкость, полная экзотических плодов. Круглых, вытянутых, шишкообразных…
– Смотри-ка ты, спелый! Тыщу лет не едал… – Осаф Александрович Дубинин принялся терзать ананас. – От него, знаете, если корочки посушить, так потом хоть чай с ними пей. Такой аромат…
– Старый скряга, – вполголоса прокомментировала Марина Викторовна Пиновская. – Плюшкин несчастный.
Сама она носила гордое прозвище «Пиночет». Гнедин потянулся за манго, Мишаня предпочёл киви, Алла же выбрала банан. Группа захвата постаралась на совесть – перед ней лежал самый длинный, должным образом изогнутый… Сладкий, но не перезрелый… упругий…
– Ах ты, мой красавчик… – Алла нежно обхватила плод пальцами, быстро оборвала шкурку до середины и прикоснулась языком к самому кончику. Чуть помедлила… и принялась употреблять. А именно, облизывать белоснежно-бархатистую мякоть. С чувством, неспешно… Ее зрачки расширились и замерцали, грудь, не стеснённая мещанскими оковами лифчика, трепетала под лёгкой импортной тканью, а лицо светилось ожиданием, предвосхищением восторгов блаженства…
Это был высший класс!.. Гости ощутили томление во всех членах и перестали жевать. Между тем, взасос поцеловав фрукт, Алла принялась погружать его в рот – всё глубже и глубже, умело расслабив мышцы гортани, так, будто хотела проглотить его не жуя… Говорят, нечто подобное делают начинающие порнозвёзды. И кончающие «живоглотки».
Эффект был достигнут – гости подозрительно тихо застыли на месте. За столом ещё продолжались какие-то разговоры, но для них ничто уже не существовало. Не шевелясь, смотрели они на белоснежное Аллино горло, в глубинах которого натужно и сладострастно двигалось нечто… Объёмом и формой напоминавшее… Вот она, женщина! Совершенно готовая к использованию по прямому своему назначению!.. Как она естественна, как волнуется и живёт её тело, как трепещет от невыразимых желаний… Нет, такого ни в каком кино не увидишь. Незабываемое зрелище – «если женщина просит»…
…Какая-то сила без предупреждения шарахнула Гнедина в грудь, опрокинув его навзничь вместе со стулом. Катя Дегтярёва, о которой он успел благополучно забыть, стояла над ним, держа двумя руками небольшой пистолет, и воронёное дуло сурово указывало на что-то, находившееся за спиной у Мишани. Лёжа на спине, Владимир Игнатьевич невольно проследил направление её взгляда… Там, у стены, стоял гигант Фаульгабер. И сжимал в занесённой руке мясницкий устрашающий нож Изготовленный для удара в ту самую точку, где мгновение назад находилась его, Гнедина, голова…
Мишаня медленно оборачивался, держа похожий на мохнатую картофелину недоеденный киви. От неожиданности он подавился – по подбородку тёк сок.
Фаульгабер опустил свой тесак и принялся дружески хлопать его по спине. Ясно, мол, пацан, кто есть ху?..
…У нас ведь как говорят? Попал в больницу или, скажем, в армию, и ты уже не человек. Какие глупости! В больнице, где поправлял здоровье известный питерский коллекционер Владимир Матвеевич Виленкин, как раз и можно было ощутить себя человеком, а не букашкой. Чистота и гармония, приборы дистанционной диагностики, одноразовые шприцы… Сестры тактично улыбаются, санитары придерживаются цензурного лексикона, а доктора задумчивы и учёны. Среди всего этого великолепия Владимир Матвеевич быстро шёл на поправку. Вкусно ел, много спал, а чтобы не скучать – ибо от скуки
