Рядом с ним расположилась милая молодая барышня, по возрасту явно намного младше меня.
Высокая, стройная, длинноногая, лицо миленькое, с большими глазами и длинными ресницами, курносым носиком и маленьким аккуратным ротиком. Ну просто ангелочек! Интересно, ей хотя бы исполнилось восемнадцать?
Когда мы со Скоробогатовыми подошли к микроавтобусу, оба незнакомых мне мужчины тут же поспешили выйти из салона на свежий воздух.
— Аленька! Радость моя! Позволь поздравить тебя первым! — Колобок подбежал, а точнее будет сказать, подкатился к Алевтине Павловне с явным намерением ее поцеловать.
— Да брось ты, Юра! У меня же день рождения только завтра! — кокетливо ответила ему Скоробогатова.
— Ну завтра мы тебя уж поздравим как положено! — заверил ее Колобок и приложился к любезно подставленной щечке примадонны.
— Что-то вы задержались! — высказался высокий тип, произведший на меня столь сильное впечатление своей благородной красотой.
— Разве? — удивился Скоробогатов. — Договаривались ведь в девять!
— А сейчас уже девять ноль пять! — широко улыбнулся незнакомец.
— Ах, вечно ты, Басов, со своими дурацкими актерскими шуточками! — замахал на него обеими руками Колобок.
— Кстати, Георгий, а что за очаровательная леди с вами? — спросил он Скоробогатова. — Почему ты нас до сих пор не представил?
— Ах да! Конечно! Женечка, знакомьтесь — Юрий Петрович Горбунов, наш директор. Он сейчас в отпуске, и поэтому ты его до сих пор не видела.
На эти его слова Колобок мило улыбнулся мне и даже поклонился.
— А это один из ведущих актеров нашей труппы — Константин Басов, — с этими словами Скоробогатов указал на высокого красавца. — Евгения Охотникова, наш новый администратор. Я про нее уже говорил.
— Очень приятно! — откликнулась я.
— Нет, это нам очень приятно! — сказал Басов.
— Ага, значит, вы и есть тот самый администратор, которого Жора взял в мое отсутствие! — обратился ко мне Горбунов.
— Юра, пойми меня правильно — я просто задыхался! С этой новой постановкой я ничего не успеваю! — воскликнул Георгий Михайлович.
— Да нет, все нормально, я не имел в виду ничего плохого, просто, насколько я понял, девушка работает у тебя почти целую неделю не оформленная! Это непорядок!
— Оформим, Юра! На следующей неделе обязательно все оформим!
— Ну смотри у меня! — И Горбунов театрально погрозил режиссеру пальцем. — Кстати, Женечка, дама там в машине — это моя супруга, Ольга Петровна. Вы с ней обязательно должны подружиться.
Почему я обязательно должна была подружиться с Ольгой Петровной Горбуновой, я так и Не поняла. Но приняла это как данность, решив не задавать лишних вопросов.
— А это что за девушка? — тихо спросила я Скоробогатова, имея в виду девицу в машине.
— Сам не знаю! — пожал он плечами. — Костя!
Что это за девушка? Твоя новая большая любовь?
— Твой сарказм неуместен, Скоробогатов! Куда тебе до столь высокой материи, как большая любовь! — ответил ему Басов. — Да, представь себе!
Зовут ее Вероника. Что тут плохого, если девушка съездит на природу?
— Да ничего, ничего! Но я ожидал увидеть здесь миссис Басову!
— Я ее сослал в деревню! Пусть доит тещиных коров!
— Но твоя теща, если мне не изменяет память, умерла еще два года назад!
— Теща умерла, мир ее праху, но коровы ее живы! — И Басов, гордо подняв голову, удалился в автобус.
— Вот такие у нас работают люди! — почему-то извиняющимся тоном сказал мне Скоробогатов.
— Хам и разгильдяй! — презрительно произнесла вслед Басову Алевтина.
— Но зато какой талант! — заметил главный режиссер.
— У тебя все таланты, кроме меня! — огрызнулась Алевтина.
— Аленька, ну что ты говоришь! Жора тебя ценит! Ты же у нас на главных ролях! Что бы мы вообще без тебя делали! — затараторил стоящий рядом Горбунов.
— А ты подхалим! — выдала и ему Скоробогатова и с недовольным видом также скрылась в автобусе.
— Ну… Вот так всегда! — пожал плечами Горбунов и тоже полез в «Газель».
— Ну что, Женечка, пора и нам! — вздохнул Скоробогатов и подал мне руку, чтобы помочь подняться в салон.
— Спасибо, но я лучше поеду впереди, рядом с водителем, — сказала я.
Открыв переднюю дверь, я уселась рядом с водителем и положила небольшую, но ощутимо тяжелую сумку на пол, себе под ноги. В сумке, кроме моих обычных вещей, находились еще некоторые спецсредства: пара светошумовых гранат, баллончик с нервно-паралитическим газом и оба моих пистолета, «грач» и «беретта». Береженого бог бережет! Мало ли…
Усатый водитель, пожилой и, судя по всему, опытный работяга, бросил на меня оценивающий взгляд, весело мне подмигнул и спросил:
— Ну что, красавица, едем?
— Едем! — кивнула я.
— Все в сборе, Юрий Петрович? — водитель повернулся лицом к пассажирам.
— Да, Иннокентий, поехали! — ответил ему Горбунов.
— Вот и ладно!
Водитель нажал на газ, и «Газель» тронулась с места.
Через час наша машина уже спускалась с крутой насыпи к деревенской пристани, где нас должна была ждать лодка с турбазы. Наш приезд совпал с прибытием пригородного пароходика, и поэтому на пристани с одной стороны толпились отъезжающие, а с другой, вдоль кромки волжского берега, расположились лодки из разных лагерей и турбаз, которых в окрестностях было предостаточно. В ожидании новых отдыхающих одни лодочники просто скучали, другие курили и обсуждали какие-то свои проблемы.
День обещал быть ясным и солнечным. С Волги дул легкий свежий ветерок, принося с собой целый букет каких-то особых летних запахов. В одной из машин, стоящих около пристани, звучала веселая мелодия, довольно гармонично сливающаяся с пением птиц и шумом волн, поднимаемых то и дело проплывающими мимо моторками.
— Так, где же Трофимыч? — Горбунов первым выкатился из микроавтобуса и оглянулся по сторонам.
— Ты его предупредил? — спросил у него Скоробогатов.
— Естественно! Он позавчера приезжал в город за провиантом, звонил мне! Я сказал, что мы будем сегодня в половине двенадцатого! Да вон он, с краю пришвартовался!
И Горбунов, быстро перебирая короткими ножками, побежал вниз, направляясь к большой металлической моторной лодке. На ее носу можно было разглядеть старую надпись «Островок». Лодочник, здоровый мужик лет сорока с загорелым, обветренным лицом, был одет в зеленую брезентовую штормовку и высокие болотные сапоги. Сидя на корме своего дредноута, он равнодушно смотрел на бегущего к нему директора театра.
Я открыла дверь микроавтобуса и, спрыгнув на речной песок, смешанный с мелкой галькой, подошла к Скоробогатову. Тот, приложив руку козырьком к глазам, смотрел, как Горбунов, жестикулируя, что-то эмоционально говорил лодочнику.
— Трофимыч… — не опуская руки, проронил Скоробогатов. Мне показалось, что в его голосе
