статус с особами королевской крови. Обожаемая дочь Александрина чем-то напоминала свою хрупкую и нежную мать, но здоровье ее было отменным. Однако в ночь с 14 на 15 июля 1754 года у девочки поднялась высокая температура, а на следующий день она скончалась. Придворные медики утверждали, что Александрина сгорела от перитонита, но обезумевшая от горя мать думала, что ее отравили.
Однако Антуанетта не могла себе позволить долго предаваться горю. Проплакав всю ночь у гроба дочери, наутро она отправилась в монастырь Святого Людовика и пожертвовала значительную сумму на воспитание девушек из бедных семей. Спустя две недели, казалось, ничто в облике мадам де Помпадур не напоминало о недавно перенесенной трагедии, лишь один раз, когда она играла в спектакле роль матери, потерявшей ребенка, она упала в обморок. После этого события маркиза не вставала целый месяц. Король являл собой саму преданность и нежность, он не отходил от постели подруги ни на минуту. Но Антуанетта все равно сомневалась. Ведь она не верила в дружбу, поскольку ее собственная жизнь состояла из череды измен и предательств.
Для того чтобы сохранить интерес короля к себе, маркиза де Помпадур купила старый замок Бельвю. Потратив около трех миллионов ливров, она превратила его в сказочное место со множеством великолепных фонтанов и огромным парком. Здесь же состоялась премьера комической оперы Руссо «Деревенский колдун», где мадам де Помпадур, переодевшись в мужской костюм, играла Колена.
Антуанетта чувствовала, что на театр сил больше не остается, поэтому, зная об интересе короля к фарфору, купила в Севре небольшой фарфоровый завод и наладила производство изысканных статуэток и сервизов по собственным эскизам. Для их окраски всегда выбирался розовый цвет, ее любимый.
После того как маркиза слегла после очередного легочного приступа, по приказу Людовика XV ее перевезли в королевские покои. Весь двор негодовал, так как умирать во дворце позволялось только членам королевской семьи. Священник, пришедший к мадам де Помпадур, так и ушел ни с чем. Антуанетта не чувствовала вины, поэтому и не раскаивалась. Ведь все, что она делала, предназначалось для любимого ею короля.
Маркиза и герцогиня де Помпадур скончалась несколько дней спустя, на 43-м году жизни. Когда траурный кортеж отправился к склепу, который должен был стать вечным прибежищем маркизы, разыгралась страшная буря. Людовик XV стоял на балконе без шляпы, обезумев от горя, провожая ту, которая еще недавно блистала при дворе.
Наталия Николаевна Пушкина
Наталия Николаевна Пушкина, урожденная Гончарова, была необыкновенно красивой женщиной. Она часто повторяла: «Красота моя от Бога», но считала, что Господь одарил ее сверх меры. Уже в 8-летнем возрасте девочка обращала на себя внимание редкой красотой и совершенством классически правильных черт лица. Знакомые неустанно повторяли Наталии Ивановне Гончаровой, одной из прекраснейших женщин Москвы и Петербурга, что дочь со временем затмит ее красоту и станет невестой № 1 в обеих столицах. Суровая маменька в ответ сердито поблескивала глазами и говорила: «Слишком уж тиха, ни одной провинности! В тихом омуте черти водятся!».
Наталия Николаевна Гончарова родилась в августе 1812 года в поместье Кариан Тамбовской губернии, именно здесь обосновалась бежавшая из Москвы во время наполеоновского нашествия семья. Вскоре девочку отдали на попечение дедушке Афанасию Николаевичу Гончарову.
До 6 лет Таша (так девочку называли родные) безвыездно жила в калужском родовом имении Гончаровых Полотняный Завод под присмотром дедушки. На все уговоры снохи привезти ребенка в Москву, где в доме на Большой Никитской проводили зимние месяцы Гончаровы-младшие, Афанасий Николаевич отвечал категорическим отказом. Он очень любил внучку и не хотел с ней расставаться даже на несколько часов, не говоря уже о месяцах.
Дедушка позволял малышке многое и, словно волшебник, выполнял любые ее желания. Таша имела только все лучшее, для нее из Парижа выписывались дорогая одежда и игрушки: в имение периодически привозили аккуратно упакованные и перевязанные атласными лентами коробки с платьицами и шляпками, прекрасными фарфоровыми куклами и детскими книжками, мячиками и прочими затейливыми вещицами.
После дедушкиной вольницы возвращение в отчий дом оказалось тяжелым. Чрезмерно строгая мать, больной отец (в результате ушиба головы, полученного при падении с лошади, у него помутился рассудок), братья и сестры, отношения с которыми складывались сначала не совсем гладко, – в такой атмосфере пришлось расти привыкшей к любви и ласке Наташе.
Став однажды свидетельницей неожиданной вспышки материнского гнева и ярости, девочка в дальнейшем старалась пережидать бурю, затаившись в укромном уголке. Ее большие карие глаза часто наполнялись слезами, но давать им выход она не смела, поскольку знала, что за это будет строго наказана.
Год от года Наташа становилась все более замкнутой и молчаливой. Позже, когда девушка начала выезжать в свет, эти качества ее характера посчитали признаком небольшого ума, что было совершеннейшей неправдой.
Следует отметить, что, испытывая перед матерью поистине животный страх, Наталия Николаевна все же любила ее. Лишь повзрослев, она поняла, как тяжело было женщине, некогда блиставшей при дворе императрицы Елизаветы Алексеевны и привыкшей к шумным балам и восхищению многочисленных поклонников, управлять гигантским гончаровским майоратом, в который входили имения Ярополец, Полотняный Завод, Кариан, фабрика и конный завод, известный на всю Калужскую и Московскую губернии.
Да, Наталии Ивановне приходилось принимать важные решения, от которых зависела судьба не только ее детей, но и всего рода Гончаровых. Порой она просто не справлялась с многочисленными делами, и тем не менее до совершеннолетия старшего сына Дмитрия именно она бесконтрольно правила маленьким гончаровским государством.
Как и всякая мать, Наталия Ивановна любила своих детей, все ее усилия были направлены на устройство дальнейшей жизни младших сыновей Ивана и Сергея (они стали военными) и трех дочерей.
Стоит отметить, что Таша и ее сестры получили прекрасное по тем временам образование: они свободно говорили по-французски, владели английским и немецким языками, знали русскую грамоту, историю, географию, хорошо разбирались в литературе, благо в доме имелась великолепная библиотека, собранная еще дедом и отцом. Не подлежали сомнению и декламационные способности сестер Гончаровых, они наизусть читали стихи Пушкина и прочих знаменитых современников. Кроме того, девушки умели шить и вязать, вести домашнее хозяйство, скакать на лошади и играть не только на фортепиано, но и в чисто мужскую игру – шахматы. Наибольшие способности к шахматам проявляла Наташа. Современники оставили массу воспоминаний об этой удивительной красавице.
Вот что писала о Наталии Николаевне ее близкая знакомая и соседка по имению Надежда Еропкина: «Я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне, на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц… Но главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность. Большинство считало ее кокеткой, но обвинение это несправедливо.
Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо воли, покоряли всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо… Натали еще девочкой отличалась редкою красотой. Вывозить ее стали очень рано, и она всегда была окружена роем поклонников и вздыхателей. Место первой красавицы Москвы осталось за нею…»
Обычно зимние сезоны молодые люди из высшего общества проводили на балах танцмейстера Иогеля, в доме на Тверском бульваре. Именно здесь зимой 1828–1829 годов познакомились 16-летняя Наташа Гончарова и 29-летний Александр Сергеевич Пушкин.
Прекрасная как ангел девушка в белом платье, с золотым обручем на голове была представлена Пушкину. Знаменитый поэт, пользовавшийся благосклонностью многих светских львиц, впервые оробел перед юной богиней. Это была любовь с первого взгляда. Позже в одном из писем, адресованном будущей теще, Н. И. Гончаровой, Александр Сергеевич писал: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, Ваш ответ при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; Вы спросите меня – зачем? Клянусь Вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни Вашего, ни ее присутствия…»
Наталия Ивановна дала согласие на брак младшей дочери не сразу. Лишь после придирчивого рассмотрения кандидатуры будущего зятя и тщательной оценки материального состояния его семьи она дала свое благословение. Казалось, семейное счастье так близко, но еще несколько месяцев решался вопрос о приданом, в результате Пушкин 12 месяцев проходил в женихах.
Александр Сергеевич по-настоящему страдал от невозможности постоянно быть рядом с любимой, он даже начал сомневаться в своем праве на простое человеческое счастье, о чем свидетельствуют строки адресованного невесте письма от последних чисел августа 1830 года: «Быть может, она (Наталия Ивановна Гончарова) права, а не прав был я, на мгновенье поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, Вы совершенно свободны, что же касается меня, то заверяю Вас честным словом, что буду принадлежать только Вам или никогда не женюсь».
Этот длительный любовный роман, одновременно мучительный и прекрасный, остался в истории мировой литературы в виде нескольких десятков блистательных стихотворений («Я Вас любил…», «Не пой, красавица, при мне…», «На холмах Грузии…» и др.) и замечательных шедевров эпистолярного жанра – письмах влюбленного поэта к невесте и жене, которые, благодаря Наталии Николаевне, в целости и сохранности дошли до благодарных потомков.
Пушкин и Гончарова действительно были влюблены друг в друга. Некоторые современники утверждали, что Наталия Николаевна приняла предложение поэта лишь потому, что хотела вырваться из угнетающей атмосферы родительского дома и обрести свободу, предоставляемую положением замужней женщины. Однако это утверждение есть не что иное, как злые сплетни завистников.
Письма, полные страсти и нежности, в которых слышится завораживающий, заставляющий забывать обо всем голос поэта, любовная лирика, посвященная прекрасной Натали, не могли не пробудить ответного чувства в сердце юной романтичной особы. И уж ни в коем случае нельзя обвинять Наталию Николаевну в корыстных намерениях. Она отдала руку и сердце человеку сравнительно небогатому, значительно старше ее по возрасту, имевшему в светских салонах славу блистательного поэта, но «весьма неблагонадежного субъекта».
Доказательством искренней любви юной Наташи к Александру Сергеевичу может служить и тот факт, что, отстаивая честь будущего мужа перед родственниками, девушка осмелилась выступить против матери, побоявшейся, по выражению Пушкина, «отдать свою дочь за человека, который имел несчастье быть на дурном счету у государя».
Наталию Николаевну беспокоило в первую очередь мнение дедушки, Афанасия Николаевича Гончарова. 5 мая 1830 года она отправила ему письмо, в котором написала: «Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые Вам о нем внушают, и умоляю Вас по любви Вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета!».
6 мая 1830 года состоялась официальная помолвка Александра Сергеевича Пушкина и Наталии Николаевны Гончаровой. Был назначен день свадьбы, однако препятствием к венчанию стали начавшиеся в тот год в Москве холерные карантины и отъезд крамольного поэта в Болдино.
Тишина болдинской осени и разлука с любимой вдохновляли Пушкина на написание прекрасных поэтических шедевров, однако тоска по невесте была столь велика, что приводила Александра Сергеевича в отчаяние. В одном из посланий возлюбленной Натали (от 30 сентября 1830 года) он полушутя-полусерьезно
