нынешнее время? — спросил я.
— Их там не окажется, — ответил Сэм. — Ибо они так никогда и не станут контрабандой. А скупщики краденого внизу по линии лишатся воспоминаний, связанных с приобретением ценностей у Зауэрабенда. Структура ткани времени будет восстановлена, а патруль времени так ни о чем и не узнает.
— Ты пропустил одно малосущественное обстоятельство, — сказал я.
— Какое же?
— В процессе развития этой заварухи я произвел на свет Божий лишнего Джада Эллиота. Куда ему деваться?
— Бог ты мой! — воскликнул Сэм. — О нем-то я позабыл!
57
Теперь, когда я уже достаточно времени провел в 1105 году, я прикинул, что мне самое время возвращаться в 1204 год и поведать своему «альтер эго» обо всем, что происходит. Поэтому я шунтировался вниз по линии и пробрался на постоялый двор в четверть четвертого все той же нескончаемой ночи исчезновения Конрада Зауэрабенда из 1204 года. Мой двойник с угрюмым выражением лица возлежал на своей кровати, изучая массивные брусья, поддерживающие потолок.
— Ну? — сразу же поинтересовался он. — Как дела?
— Катастрофа. Давай выйдем в коридор.
— Что же все-таки происходит?
— Поздравь себя, — сказал я. — Нам в конце концов удалось выйти на Зауэрабенда. Он шунтировался в 1099 год и для отвода глаз стал там содержать харчевню. Годом позже он женился на Пульхерии.
Прямо у меня на глазах мой двойник был буквально «стерт в порошок».
— Прошлое претерпело изменения, — продолжал я. — Лев Дукас женился на другой девушке, некой Евпрепии, и теперь от нее у него двое с половиной детей. А Пульхерия подает вино и баранину в харчевне Зауэрабенда. Я сам ее там видел. Она не знала, кто я, но предложила мне себя за два византа. Зауэрабенд контрабандой таскает товар вниз по линии и…
— Не говори мне больше ничего, — перебил меня Джад-2. — Я не хочу больше ничего слышать.
— Но я же еще не рассказал о хороших вестях.
— А разве такие есть?
— Мы намерены произвести такую корректировку прошлого, что все эти события просто не состоятся. Сэм, Метаксас и ты должны проследить каждый шаг Зауэрабенда с 1105 года до самого первого момента его появления в 1099 году и аннулировать это его появление, а его самого шунтировать назад, сюда, в эту ночь. Тем самым аннулировать и весь эпизод с его исчезновением с постоялого двора в 1204 году.
— А что будет с нами? — спросил у меня двойник.
— Мы более или менее обсудили этот вопрос. По-видимому, мы оба защищены транзитным отстранением, поэтому и дальше будем существовать. Даже в том случае, если Зауэрабенд будет возвращен в надлежащий для него поток времени.
— Но тогда откуда мы взялись? Ведь не может же возникнуть что-то из ничего! Закон сохранения масс…
— Один из нас и без того был здесь все время, — напомнил я ему. — Что ни говори, но я все это время продолжал объективно существовать. Тебя же я создал тем, что замкнул временную петлю, вернувшись назад на пятьдесят шесть секунд в твой поток времени.
— Дудки! — решительно заявил мой двойник. — Это я непрерывно находился в этом потоке времени, делая как раз то, что и положено было делать. Это ты выскочил здесь как бы из ниоткуда, совершив временную петлю. И значит порождением парадокса являешься ты, негодник.
— Я прожил на пятьдесят шесть секунд дольше, чем ты, в абсолютном исчислении времени. Следовательно, это я создан первым.
— Мы оба были созданы в один и тот же момент времени 11 октября 2035 года, — отмел он мои аргументы. — Тот факт, что наши линии времени пересеклись из-за твоего ошибочного, опрометчивого решения, никак не проливает свет на то, кто из нас является более реальным по сравнению с другим. Вопрос не в том, кто является реальным Джадом Эллиотом, но как нам жить, чтобы не становиться на пути друг у друга.
— Нам нужно разработать очень плотно подогнанный график, — сказал я.
— Один из нас работает курьером, в то время как другой скрывается где-то вверху по линии. И никогда двое из нас не появляются в одном и том же времени, независимо от того, вверху или внизу по линии. Но как…
— Вот, я придумал, — произнес он. — Начинаем жить, приняв за базис нынешнее время 1105 года, так, как это сделал Метаксас, только для нас существование вверху по линии будет непрерывным. Всегда один из нас будет «приколот» к нынешнему времени начала двенадцатого столетия под именем Георгия Маркезиниса и будет жить на вилле Метаксаса. Другой же будет работать в качестве курьера и жить, соблюдая цикл «маршрут — отпуск»…
— …проводя свой отпуск где угодно, но принимая в качестве начала отсчета базисный 1105 год.
— Верно. И по завершении каждого такого цикла он возвращается на виллу и живет под именем Маркезиниса, зато теперь первый отправляется вниз по линии выполнять обязанности курьера…
— И, если точно скоординировать все эти наши действия, то нет никаких причин, по которым патруль вообще может нами заинтересоваться.
— Великолепно!
— И тот, который будет жить под именем Маркезиниса, — закончил я, сможет все свое свободное время проводить, занимаясь любовью с Пульхерией, а она никогда даже и не узнает, что мы у нее бываем поочередно.
— Если Пульхерия снова стала тою же, что и была, — согласился я.
Эта мысль сразу же отрезвила нас. Весь этот наш, такой хитроумный, план поочередно менять свое обличье, мог остаться всего лишь пустым сотрясением воздуха, если нам не удастся раскрутиться с той путаницей, которую заварил Зауэрабенд.
Я проверил время.
— Возвращайся в 1105 год и помоги Сэму и Метаксасу, — сказал я. — Шунтируйся сюда снова к половине четверного ночи.
— Хорошо, — сказал он и отбыл вверх по линии.
58
Вернулся он своевременно, все в нем выражало брезгливость и отвращение, которые ему, очевидно, пришлось испытать наверху.
— Мы все тебя дожидаемся 9 августа 1100 года, — сказал он, — у земляного вала на берегу в районе Блачерны, примерно в сотне метров справа от первых ворот.
— А в чем, собственно, дело?
— Ступай и посмотри сам. Меня всего выворачивает наизнанку от одной только мысли об этом. Ступай и сделай то, что должно быть сделано, и тогда с этим умопомешательством будет покончено. Шунтируйся и присоединяйся к нам.
— В какое время дня? — спросил я.
Он задумался на мгновение.
