— Имя, пожалуйста, — донесся бесстрастный ответ.
— А… Виктор, для Виктора Энгела.
— Благодарю вас, сэр. Пожалуйста, выкупите бронь не позже чем за час до вылета самолета.
— Да, конечно, — сказал Кеннеди. Он повесил трубку, услышал, как его жетон звякнул, провалившись в телефонное чрево, и вышел из будки. Шиллер сказал ему:
— Ну вот, все так и вышло, как я вам говорил, мистер Кеннеди. Те ваши два приятеля отправились к вам на дом, пока вы тут говорили по телефону. Теперь, видно, потеряют зря время.
— Вероятно, — откликнулся Кеннеди. Он широко улыбнулся. — Так или иначе, у меня совсем не было времени с ними встречаться. Мне надо поспешить, чтобы добраться до пристани вовремя. Мой пароход отплывает в 19.00.
— Пароход?
Кеннеди кивнул.
— Я отправляюсь в Европу по делам фирмы. Но, прошу, никому ни слова. Мне бы сильно не хотелось, чтобы слух распространился, не то все знакомые станут ждать от меня сувениров.
Дружески помахав Шиллеру, он вышел. Уже устремившись по магистрали к Нью-Йорку, он подумал о Шиллере и двоих с непроницаемыми лицами из Корпорации. Когда они убедятся, что его дом пуст, то, конечно, вернутся в городок, скорее всего завернут к Шиллеру и тогда непременно вызовут старика на беседу.
И Кеннеди всем сердцем надеялся, что им придется попотеть, когда они попытаются отыскать его на кораблях, отплывающих в Европу.
Глава шестнадцатая
Он въехал в центр Нью-Йорка, свернул налево к сквозной магистрали и взял курс на большой новый аэропорт, что на южном берегу пролива Лонг-Айленд. Аэропорт Рузвельта сам практически был городом в городе: его заполненные гулом взлетные и посадочные полосы занимали достаточно большой клочок Лонг-Айленда. Практически он служил всемирной авиационной столицей.
Кеннеди добрался до автостоянки в 17.47 и сдал машину технику.
— Вам ее помыть? Заправить, может, перекрасить?
Кеннеди помотал головой.
— Нет, спасибо.
— А отражатели, похоже, не мешало бы…
— Нет, — сказал Кеннеди. Он взял парковочный талон с проставленным на нем временем и спрятал в бумажник. Придется технику удивиться, когда за «Фронтенаком-42» с помятым крылом никто так и не явится.
Кеннеди направился к сверкающему пластиком домику билетных касс и встал в очередь, медленно продвигавшуюся к окошку с надписью: «Бронирование мест на сегодня». Дойдя до окошка, назвал имя:
— Виктор Энгел. Лечу в Милуоки.
— Разумеется, мистер Энгел.
Девушка тремя ловкими движениями выполнила необходимые операции, пододвинула ему блестящую белую папку и сказала:
— 113 долларов 50 центов.
Кеннеди вытащил две купюры из бумажника, протянул их в окошко и взял сдачу. Он привык расплачиваться чеками, но билет был заказан на имя Энгела и чек пришлось бы подписать его фамилией. Это означало бы мгновенный провал. Провести фальшивый чек при молниеносной скорости обработки на центральной станции проверки в Чикаго стало совершенно невозможно — ответ поступил бы через пятнадцать секунд после сверки подписи с оригиналом.
Конечно, мало хорошего, что приходится брать билет в оба конца. Срок обратного действия кончался через 30 дней, а он не собирался возвращаться на восток так скоро. Но поездка только в одну сторону могла бы вызвать подозрения, от которых бы хотелось обезопасить имя Виктора Энгела.
Виктор Энгел. Собственно, само имя он выбрал наугад, пережив странное волнение, когда вдруг осознал, что так и не спросил погибшего лингвиста, как его звали.
Из зала с билетными кассами Кеннеди вышел на террасу. Вдалеке заходил на посадку, четко вырисовываясь на фоне садящегося солнца, гигантский самолет. Один из реактивных стратолайнеров серии ФБ-11 на пятьсот пассажиров, пересекавших страну от калифорнийского до атлантического побережья меньше, чем за два часа. Кеннеди наблюдал, как он сел, подобно большой птице, возвращающейся в гнездо.
Он поел в автоматическом кафе — легкий ужин, просто сандвич с белковой пастой и молоком, потому что был не очень голоден, потом купил в автомате газету — листок новостей. Быстро пробежал глазами колонки с результатами бейсбольных игр, прогнозом погоды, политическими сплетнями и наконец нашел заметку о возвращении ракеты с Ганимеда. Там не было ни слова о служащем рекламного агентства, бежавшем с космодрома, за которым попятам гнались головорезы Корпораций.
Он смял листок и бросил его в урну. Оказавшись перед книжным магазином, он зашел внутрь и стал перебирать книги на полках, потратив на это полчаса и выбрав пару изданий в мягких обложках.
После этого в ожидании, когда объявят регистрацию, Кеннеди прогуливался по террасе в теплых угасающих лучах вечернего солнца. В 19.25 по радио объявили: «Самолет компании „Юниверсал Эйрлайиэ“ на Милуоки, рейс 165, принимает пассажиров у стойки 17».
Модель самолета ФБ-9 была не из самых последних: рассчитанный на 90 пассажиров, он никогда не поднимался выше 20000 футов. На борту его с улыбкой приветствовала стюардесса, скромного вида розовощекая блондинка: «Добрый вечер, мистер Энгел. Надеюсь, ваш полет будет приятным».
— Благодарю, — ответил он и пошел на свое место, оказавшееся в носу самолета.
После космического путешествия лететь самолетом Кеннеди показалось как-то странно — и неудобно и тревожно. Взлетели по расписанию — оторвались от земли и резко взмыли в небо: Внизу, на темнеющих улицах Бруклина виднелись движущиеся точки автомобилей, затем и Бруклин исчез из виду, когда самолет, достигнув заданной высоты 20000 футов, перешел на горизонтальный полет.
Облака остались под ними. Теперь до самого горизонта без разрывов расстилался светло-серый покров. Он пузырился, как будто из замершего моря выдвигались, наползая одни на другую, льдины. Вибрация и движение почти не ощущались, тем не менее у Кеннеди ни разу не возникло ощущения неподвижности, преследовавшего его на космическом корабле.
Немного почитал, но чтение быстро наскучило, и он задремал. В Милуоки они оказались прежде, чем он ожидал. Его часы показывали 22.13; нажав стопор, он перевел стрелки на час назад в согласии с местным временем.
Вероятно, около века назад аэропорт в Милуоки был местной достопримечательностью, но с тех пор он пообветшал и превратился просто в старое здание из зеленого стекла и пластика. Кеннеди взял чашечку синтетического кофе в одном из ресторанов аэропорта, обдумывая за ней свои следующий шаги.
От Милуоки был всего час езды до Брокхерста — городка, где он родился и где все еще жил его старший брат. Но время позднее, и Кеннеди опасался неожиданно сваливаться к ним на голову, тем более туда он сможет добраться только к полуночи. Стив всегда отличался размеренным образом жизни, и даже если он ничего и не скажет брату, заявившемуся среди ночи, тем не менее такой визит пошатнет весь домашний уклад.
Поэтому Кеннеди взял такси и отправился в город, где снял комнату в первом попавшемся отеле. Утром, в 8.00, как только проснулся, он тут же позвонил брату. Стив в это время всегда завтракал перед выходом на работу.
Так и оказалось. Хрипловатый низкий голос ответил: «Кеннеди слушает. Кто говорит?»
— Кеннеди, это Кеннеди. Из коннектикутских Кеннеди, знаешь ли. После секундной заминки:
— Тед?
