— Нет.
— Взять с собой Натали. Пусть у нее тоже будет отпуск. Не очень-то любезно оставлять ее дома одну… Можно с ней об этом поговорить?
К нему приставляли няньку.
— Натали! Иди сюда на минутку. У меня для тебя хорошая новость. Отец решил взять тебя с собой на Поркероль…
— Да он хочет избавиться от меня, а для этого утопить, — пошутила Натали.
— Я же плаваю, как топор.
— Отец, в какой гостинице ты остановишься, чтобы мне не пришлось тебя разыскивать?
— В «Золотом острове». Я позвоню туда, чтобы забронировать еще один номер.
— Ты поедешь на машине?
— Пока не знаю.
Занавес! Дети уехали. В слишком большой квартире остались только они с Натали.
— Вам не будет в тягость поездка на Поркероль?
— Наоборот. Спорю, что это придумала Марлен.
— Да… Думаю, она боится оставлять меня одного на две недели…
Временами он вел себя как вполне нормальный человек, а порой впадал в тяжелую депрессию.
Как-то утром он, как обычно, побрился, принял ванну, надел халат и направился в гостиную. Снял трубку и набрал номер мастерской.
— Добрый день, мадам Кутанс…
— Голос у вас сегодня повеселее.
— Скажите, пожалуйста, Брассье там?
— Только что пришел.
Он весь был в напряжении, но внешне это не было заметно, и Натали, мимоходом бросившая взгляд через приоткрытую дверь, нашла, что он выглядит гораздо лучше, чем прежде.
— Алло!
— Говорит Селерен.
— Брассье слушает.
— Мне нужно с вами поговорить.
Он нечаянно сказал «вы», хотя они давно уже были на «ты».
— Когда?
— Как можно скорее.
— Вы не хотите прийти в мастерскую?
— Нет.
— А ко мне?
— Тоже нет.
— Может, мне приехать к вам?
— Нет.
— Мы могли бы выбрать какой-нибудь пивной бар неподалеку.
— Там будет много народу.
— Тогда в холле большой гостиницы.
В этом был весь Брассье. Селерен не представлял себя в холле «Георга Пятого» или «Крийона».
— Есть маленькое бистро на углу Вогезской площади и улицы Па-де-ла-Мюль…
— Понял…
— На террасе бистро почти никого нет после полудня… Скажем, в два часа…
— Я там буду.
Когда Селерен повесил трубку, он долго сидел, пристально глядя в одну точку.
Глава 8
— Как-то странно, когда детей нет за столом…
Обедали они с Натали вдвоем, и она частенько поглядывала на два пустых места. Вернее, их было три, но третье останется пустым навсегда. У нее на глазах выступили слезы.
— Что же вы ему скажете?
— Не знаю.
Он оделся как на работу. Брассье-то, как всегда, будет одет с иголочки и приедет на красном «Ягуаре», который недавно купил.
Селерен пришел первый. Как он и ожидал, на террасе бистро никого не было.
Даже за стойкой бара посетителей было мало.
— Что вам принести?
— Бутылочку виши.
Его сердце билось так часто, что он прижал руку к груди, чтобы как-то его успокоить. Красная машина не замедлила подъехать к террасе, из нее вышел Брассье и направился к нему, протягивая руку.
— Нет.
Селерен пристально смотрел на него, словно хотел разглядеть, какие перемены могли в нем произойти. В самом деле, он был не совсем таким, как обычно. Самоуверенности как не бывало, по крайней мере в эту минуту. Глаза беспокойно бегали.
— Коньяк, — заказал Брассье; когда к ним подошел официант. Потом он снова подозвал его, чтобы уточнить:
— Большой…
Оба молчали. Официант принес коньяк и удалился.
Брассье выпил полбокала и глухим голосом сказал:
— Это не то, что ты думаешь…
— А что, по-твоему, я думаю?
Незаметно для себя он снова перешел на «ты».
— Что я мерзавец…
Селерен молчал.
— Не знаю, что бы ты сделал на моем месте… Если бы я не вступил в брак двумя годами раньше, я женился бы на Аннет.
— Но ты на ней не женился…
— Моя жена отказывалась дать мне развод, и она позаботилась о том, чтобы за восемнадцать лет у меня не было причин для недовольства.
— Значит, вы с Аннет встречались тайно… Ты снял квартиру, обставил ее, ты…
Селерену было трудно говорить.
— Я сделал все, что мог, чтобы она была счастлива.
— Потому что она тебя любила.
— Да. Она тоже хотела, чтобы мы оба развелись. Это было не просто романом. Или банальной супружеской изменой.
— Да, такое не могло бы длиться восемнадцать лет…
— Я страдал так же, как ты, когда она умерла, и не мог этого показывать…
— Ты первый бросил цветок в могилу.
— Не намеренно… Красную розу… Ее любимый цветок… Они всегда стояли в квартире…
— Не у меня.
Брассье посмотрел ему в лицо, в его глазах была покорность.
— Что ты собираешься делать? — спросил он.
